Январская тетрадь

СПАМ

Большой старик, в недавнем прошлом мот,
Ценитель вин, пропагандист сифуда,
Как тот Христос по положенью вод,
Ушел в себя. И не звонит оттуда.

Затворничество больше, чем недуг.
При нем и разговора не заваришь.
Тот, кто другим не недруг и не друг,
Тот и себе родному не товарищ.

Все дело в пафосе таких высот,
В таком регистре возрастного мыла,
Когда тебя уже почти несет
Почти что петь. Но не о том, что было.

О том, что будет. Что дано судьбой
Из оперы по ком скучает плотник:
Не белый ангел бреет над тобой
Теперь уже, а черный беспилотник...

Вот что-нибудь такое, что твердит
Тебе твой мрак, придерживая брюки.
Возьми разбей окно! Возьми кредит!
Возьми себя единственного в руки!

Возьми авто! Возьми пошли гонцов!
Возьми ори, возьми ходи по кругу,
Но делай что-нибудь! В конце концов,
Возьми и заведи себе подругу!

Возьми втяни живот! Возьми билет
Туда, где загорают даже чайки.
Возьми ей все, чему названья нет!
Все женщины такие попрошайки!

Возьми ей холцедон и лазурит,
Но только не сиди в тиши домовой.
Когда тебя подруга разорит,
Возьми уволь! Возьми кредит по новой!

Тебе уже ничто не повредит.
Возьми начни с нуля, почти с плаценты!
Возьми кредит, кретин, врозьми кредит!
У времени.
Под вечные проценты.

ИМЯ

Я не любил себя за склепанное имя
Из имени вождя – из трех его колен.
Как съеживался я, когда со всеми с ними
Я должен был идти на окрик Владилен!

Я коротил его. Я бритвочкой старинной
Вцарапывал в него другие имена.
Я был накоротке с красавицей Сталиной,
Учившейся тогда в квартале от меня.

Не то, чтобы молчать, родителей жалея,
Но я не затевал вопросов на ответ.
Страна еще жила, кремлясь и мавзолея.
И, может, имена могли укрыть от бед.

А может, и всегда была такая мода –
Так вожделеть вождя, именовать намек.
Я был лишь имярек восточного народа.
И ничего тогда я изменить не мог.

Что имя! Что оно! Наколочка и только,
Набитая на нас, когда мы не вольны.
Но как я понимал еврейского Адольфа,
Рожденного еще в Берлине до войны!


ИЗ БОРТОВОГО САМОПИСЦА

Когда в горах, куда он залетел,
Среди обломков, воткнуто дымящих,
Среди обугленных фрагментов тел,
Когда нашли мы красный черный ящик,

Когда мы, наконец, его резьбу
Отчистили от копоти, от пыли,
От мездры тех, кто испытал судьбу,
Когда мы, наконец, его открыли,

Когда мы, наконец, воткнули в сеть
Все усилки, настроив наши уши
На панику, на невозможность сесть,
На боже, на спасите наши души,

Когда мы, наконец, врубились в ад
Их голосов, чтобы узнать хоть что-то,
Мир услыхал потусторонний мат,
Перекрывавший термины полета.

Полет еще не обещал беды
И командир рулил, как на параде.
Но даже банка содовой воды
Не открывалась без посредства бляди.

Посредством нахер брался эшелон,
Посредством матери – углы тангажа...
Покуда ангел, гребанный гондон,
Не уловил предвестие помпажа.

Когда мы опознали, наконец,
Прокручивая самописец снова
Похожее по звуку на истец
Последнее перед землею слово,

Экспертша, орфографию храня,
Вписала в акт, что там, на поле брани –
Не летчики, а та же шоферня,
Одетая в костюмы от Армани.

ЧЕТВЕРГ В ПАЛАНГЕ

В Паланге зимний день короче летней ночи.
Но любят здесь легко. Как дети – тамагочи.
Играючи, когда охота есть.
Бросаючи, когда игрушка надоела.
Раз я тебя доел. Раз ты меня доела.
Себя не надо есть – себе не надоесть.

Здесь на двоих жилье дешевле и теснее.
Телесное люблю словесного честнее.
И неуместна речь под крышей чердака.
В том смысле, что она напыщена частично,
Тогда как сумма тел возлюбленных антична.
И на дворе – не средние века.

Их среднюю мораль, как и мораль всех басен,
Мы делим на дробя, как делят восемь на семь,
Не умножая клятв и дыма на кострах.
Певун – дурней певца, пиит дурней поэта.
Так далеко уйти от промискуитета,
Как оде удалось, не мог бы и кастрат.

Мы не впадаем в пыл сердечных описательств.
Кто выдумал налог подушных обязательств
На теплую постель, тот и любовь отверг.
В конце концов, тогда ввели хотя бы льготу –
Безгрешную среду, прощенную субботу,
Или хотя бы вот беспошлинный четверг.

В один из этих дней, могло бы так случиться,
Я уточнил бы смысл глагола обручиться –
Он не от обручей, от об руку пошел.
С кем об руку пошел – кому какое дело.
А если о любви – кому какое тело.
А если о слезах – кому какой посол.

Дозорцев Владлен, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 983 № 103462 от 31.01.2014

0 | 12 | 3969 | 19.04.2024. 19:54:15

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []