Сквозь метель всё былое видней...

Вагон 30-го декабря



Трамвая щуп искрит бенгальской медью,
летит огонь, крылат, раздет, разут.
И елки, будто связанных медведей,
по улицам заснеженным несут.
Вновь этот воздух – спирт предновогодья,
круженье чуть подвыпивших надежд.
Из тьмы сияют ясеней угодья,
играет иней их бровей и вежд.
Весь этот город – крыши, арки, бреши –
облагорожен снегом на корню.
Сосновым духом густохвойный леший
щекочет ноздри и гортань мою.
А их все тащат, чудища, в трамваи –
взъерошенных, опутанных тесьмой!
И я, трамвайный номер забывая,
никак не вспомню – пятый ли, восьмой…
Все иглы рядом едущей сосенки
ерошу соумышленной рукой.
И пахнет мир смолисто, колко, звонко,
вчера еще заморенный такой…




Новогодье



Гирлянды множат в темноте
блик флорентийца Гирландайо.
Но все мы сгинем в пустоте,
подобно инкам или майя.

Вновь амальгамы дребедень
мерцает в заоконном свете.
Вздыхает сонно хвои тень,
и ангельски уснули дети.

Вновь счётчик щёлкнул невпопад,
мелькнул виток пути земного.
"Но бел - мне слышится - но Свят..."
И слава Богу, рядом спят
те, для кого - опять всё ново!





* * *



Хриплый Харьков, торгаш и картёжник,
дёрнув двести, гордится собой.
Под холмом Журавлиным художник
спит в обнимку с промёрзлой судьбой.
А на Лысой Горе, на Голгофе,
за Холодной, тюремной, Горой,
снеговей – свежемолотый кофе,
и мерцает во тьме аналой.

В честь Казанския Матери Божьей
освящён краснокаменный храм.
Век мой – зимний, но я–то - всё тот же,
вновь по-детски внимающий вам,
вам, в Сочельник раскрытые двери,
снег, оклада иконного блик,
запах грусти, надежды, потери
и Марии хранительный лик!

В зимний вечер – тоска изначальна,
сквозь метель всё былое видней,
а душа – просветлённо печальна
в ожиданье Рождественских дней.
Век мой отдан без спросу Иуде,
но, пока не занёс меня снег,
лепечу о прощении-чуде
в непрощаемый Господом век…

Сергей Шелковый, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 1205 № 102912 от 31.12.2013

0 | 1 | 1728 | 23.04.2024. 13:20:11

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []