С тех пор, как стал портовый город неуютным,
хоть силился казаться беспечальным,
к тебе, мой друг, сновали беспричально
всех слов моих рассыпчатые сутры.

И чайки, как нелепая затея,
болтались в воздухе, о чем неясно, плача.
Похоже, что синоним прометея
украл огонь – и стынет, не иначе,
разреженное марево пространства,
неуловимо, как непостоянство
любимых, уезжающих «на время»…
а, в сущности, простое «навсегда»
давно лелеет буквенное племя,
и ты ему давно сказала «да»
всем телом, и сиротским поворотом
своей судьбы, и тем прощаньем белым,
как буквы Брайля: в воздухе ночном
снега вздохнули. Сыпалось. Искрилось.
Ты обернулась. Жизнь остановилась.
***