Небо хмурится, осень, но день погожий,
депутаты с плакатов торгуют рожей,
ветер юркнув за ворот поднятый куртки
дыбит волос и мышью скребет под кожей.

Иней тонкой полоской в траве искрится,
Ильичу на проспекте его не спится,
он пророчески смотрит на запад,
взгляду вторит яростным жестом его десница.

Повинуясь вождя волевому жесту,
я иду легким шагом к святому месту,
там где Бог, выбрав лучших овец из стада,
по сей день пасет не одну невесту.

Пятна листьев желтеют в лазури ясной,
не оставив места в палитре красной
краске, видно пожарный-осень
посчитал ее самой огнеопасной.

Федор Волков стоя в пол-оборота,
взгляд бросает на Знаменские ворота,
сквозь которые вялым, не ровным строем
не спеша идет театралов рота.

Как Иона я в чрево маршрутки кану,
от шансона блатного в пути устану,
а придя домой накормлю собаку
и под музыку Баха залезу в ванну.