* * *

Весь белый свет моя округа
с округлой прорвою ноля...
Но нет! Со мной моя подруга
и дума русская моя.

Во что не вник, чего лишённый,
но чую, преклонив главу,
тепло руки незащищённой
и холод снега к Покрову.

И пусть уже скудеет сердце,
трезвеет сердце, всё равно,
о, как дано ещё согреться
и как продрогнуть мне дано!

Крутого времени громаду
необделёнными пройдём,
покуда есть ещё на чём
в слезах остановиться взгляду...


* * *

Вот и осенняя дорога,
хотя какие там года...
Но эти сумерки до срока!
Но эта зябкая звезда!

Штрихом пространство обозначив,
слетают хлопья с высоты
на заколоченные дачи,
на почерневшие цветы.

И всё грузнее гнётся ветка,
и всё пустынней во дворе,
но снега павшего подсветка
всего нужнее в ноябре.

Каким святым поставить свечки
за тишину, что словно впрок,
за след твой лёгкий на крылечке
и твой из юности снежок?

И звук шагов твоих дороже -
вот так, по позднему пути...
А счастье опоздало, может,
чтоб только ты могла прийти.


* * *

Судьбы стеченья и излуки
и буден тесное кольцо...
А симфонические звуки
дышали вечностью в лицо.

Спасибо музыке небесной
за возносящие крыла,
но через суетные песни
живая память пролегла.

Есть возвращённые мгновенья.
Простая музыка поёт
и наспех метит поколенья,
и машет вслед, и отстаёт.

Но как тавро - небрежный крестик,
чтоб вечно видеть мне тебя,
когда включается оркестрик,
на старой записи хрипя.