Разливала ты пену в кружки,
я на сцене гитару терзал,
и была ты моей подружкой,
это каждый в пивнушке знал.

Был я злой, как шакал, поджарый,
и хотя из себя неказист,
но бывало, бывая в ударе,
вызывал восхищённый свист.

Ты была здорова и красива,
как кобыла добрых кровей,
мне себя подносила и пива,
чтобы стал слегка подобрей.

Но рассеянно-одинокий,
только музыке всей душой
отдаваясь, я был жестокий,
непонятный тебе, чужой.

Для меня ты щипала брови,
перекрашивала перманент.
Я всё глуше гудел, басовей
перестраивал инструмент.

Не ценил я твоих усилий,
ни белёсых кудрей, ни бровей.
Ах, теперь ты ещё красивей,
и наверно, ещё здоровей.

Стерва-музыка нас разлучила,
истерзала меня, извела,
полбеды, если бы изменила,
заманила и не дала.

Отчего ж на хорошее чувство
не умеет ответить артист?
Нездоровая штука - искусство,
утверждаю, как специалист.

Ты была крановщицею в баре,
гитаристом-электриком я.
Эх, рвалась струна на гитаре,
золотая лилась струя.