* * *

Крошатся зубы, закисает дух,
мышление садится на измену,
и стаи экзистенциальных мух
с разлёта разбиваются об стену.

И я бы прекратил свой мат и лёг,
но мне с землёю рассчитаться нечем,
раз слова безучастный мотылёк
летит на пламя неизвестной речи.

«Не изрекай меня, но нареки», –
шипит мне жизнь, кровавая, как ростбиф.

И если я умру, то вопреки,
а не благодаря подобной просьбе.