На страже нив сияющих заплатами,
Последнею заставой от ветров,
Стоит лесок – листва худыми латами,
Как Дон-Кихот, на рубеже веков.

Со всех сторон оплёванный, израненный,
И глух, и нем, как потерявший речь,
Глядит с тоской на ближнее и дальнее,
Вздыхая о своём, что не изречь.

Знать, не с кем разделить тоску-кручинушку,
Что измотала душу, одолев?..
И спел бы «Догорай моя лучинушка»:
«Репертуар, – сказали, – устарел»!..

И не подхватят доброй песни лешие –
Какие-никакие, а свои! –
Ушли подальше, как калики грешные,
На злобный мир, обиды затаив.

Осталось только эхо сумасбродное:
Ворочается, кашляет, сипит…
Спросонья, спьяну ль: «Боже! Мама родная,
Что деется с Расеей!» – говорит.