Он шёл всё время налегке
Без всяких там обременений,
Лишенный мелочных сомнений,
Синицу тиская в руке...

Не заимел себе друзей,
На слабый пол смотрел с усмешкой,
И не был ни ферзём, ни пешкой,
Определив судьбу в музей.

Там экспонаты за стеклом,
Служитель – родственник по маме,
Имелась денежка в кармане,
И миг казался огоньком.

Поступков он не совершал,
Следил за собственным здоровьем,
Не выпивал, не сквернословил.
Почти стерильная душа.

На протяжении пути
Ни разу крепко не споткнулся,
В границах старости загнулся,
Пытаясь вымолвить «прости»...

Мелькнуло лёгкое крыло,
Слова в больном застряли горле.
О нём уже никто не помнит,
Как будто не было его.