Ах Дарий, Дарий, смелый реформатор!
Портрет твой виден всем издалека,
Три надписи на разных языках,
Что умерли для мира на века, –
Неоценимы… разве что в каратах.

Их не прочтет поверженный лже-Смердис,
Историк не проверит – и вердикт
О том, что ты правдив, не подтвердит,
И камень неприступных скал молчит,
А тот, кто знает все, – в объятьях смерти.

Границы ширились твоих владений:
До Индии изогнутый овал
Дошел – из мелких волн девятый вал.
Для подвигов ты часто забывал
Рабыни взоры, стан, любовь и пенье.

Ты примирил народов пестрый ворох:
Молись хоть трижды в день, хоть по утрам
(Тогда еще не знали про Коран),
И можно даже вновь построить храм,
Хотя его потом разрушит ворог.

Пронесся срок, как конь степной у арий,
Забыла чернь полезные дела,
Проснулся Ариман – синоним зла,
И битва братьев скорби принесла.
Спи в Парсе, перс! Всё – прах. Ах Дарий, Дарий!