Я не знаю, о чём так жалеет мой старый отец.
Безымянная смерть соблазняла его в 45-том.
Говорят, он защитник. А сам говорит, что истец,
И все иски его - Христа ради по памятным датам.

Праздник - это враньё для лежащих под гиблой землёй.
Память тоже болеет: всё чаще поём там, где плакать.
А задаром теперь даже Бог не закроет собой
Чей-то страх у черты, как тогда - на ура - в 45-том.

Мой отец в бойне той чужие ковал ордена,
Пил кровавую воду из рек, приютивших останки,
Убивал не в игре, и его убивала война.
Не добила. Живёт в глинобитной, в обклад, землянке.

Но когда чья-то кровь, перелитая не по цене,
Долбанёт по манометру, смерть предлагая за цену,
Словно катер, прикованный цепью к Великой войне,
Он дрефуут на прошлом, сжимая свинцовую вену.