Не связаны ни смыслом, ни судьбой
названия, пестрящие в газете.
Что если ты покончила с собой,
моя страна – и нет тебя на свете?
Зато теперь мы все – и знать и чернь –
равны перед итогом урожая.
Кто был ничем, останется ничем,
ничто вокруг себя приумножая.
Темна земля, присыпавшая рвы.
Но в ней бело от черепов оскала.
Здесь банда власти, требуя жратвы,
в расход последних пахарей пускала.
Поныне ждет голодная орда,
что призраки, сошедшие с плаката,
воздвигнут голубые города
на фоне грандиозного заката.
Спи, Родина,
отмаявшись. Твое
чело, отсель ничем не омрачимо,
склоняется в века, в небытие,
в объятия Ассирии и Рима.
Мы лапаем лишь имена пустот.
Спи, зная:
тот кто пал – не опозорен…

А если что с годами прорастет
из двух иль трех упавших с возу зерен –
сжинать – не нам.
И называть – не нам.
Поля, что безымянны и печальны,
вновь нарекать придется племенам
иным.
И совпадения – случайны.