Путешественник 7

Глава десятая, или предчувствие эпилога.


И был у нас вечер, и было утро, и отчего-то да утра падал ночной снег на крышу шалаша зеленоостровского, почти как в летней Флориде снег иногда падает за шиворот Довлатова или Роберта Фроста вроде бы. Но это мелкий был снег и не злой и таял как свеча на ветру, и воск слезами с ночника на землю… На неизвестную пока что до конца последнего замлю. И на меня, неизвестного доселе.
Растаял неожиданный снег и возле шалаша я встретил гревшихся возле и лодки и Буцефала и костерка провожатых своих. В порядке встретил, то есть при разборках очередных. Царь бывший зеленоостровский, на Лира еще более похожий , проповедь снова зачитывал отчего-то уже о православии. Сергей возражал августейшей особе тем, что якобы не в коня овес. То есть не в том смысле, что проповеди больше пристало Буцефалу произносить, а в смысле проповедей об огромном вреде алкоголия, присущих в прежнее времечко Лирику:
- Да какой же ты, папаша, православный? Ты ж креста еще не пропивал!
- А вот как раз и шиш вам – я крест свой дважды уже пропил, да, пропил – но – простится, да – простится мне. Вот ежели в третий раз пропью с вами совместно – не знаю уже. Но на кого грех ляжет – поглядим еще!
- Ты стрелки не переводи на честной народ, - это уже Ипатыч взвился, - еще и Агдама с Лилей попробуй сюда приплети, краснобай галерейный, куда тебе и дорога от нас лежит, хотя бы и пенсию новоамериканскую зарабатывать. Или новорусскую пенсию. Как положено по гражданству дворянскому твоему.
- Мне, гражданину мира теперь на гражданство наплевать, аки Воланду с Фаустом в Маргаритиных объятьях. Венок сплету из васильков и босый отправлюсь я в Сарапул
словно шут – так пенсию быстрее отхвачу, немного полежав в больничке на покое. А Стрэнджер будет в гости приходить с лошадкой и винишком в богадельню… И Лиля иногда заскочит на часок. Достоинство мое и ощущенья на мысль меня ведут про дочерей, которые поддержат в трудный час… И из темницы вывернут на волю.
- Лилия, может, и возвернет, а вот другие твои дочери где, пропиватель крестов?
- А мне все равно, где они, лишь бы счастливы были без меня. И-и-и, мужики, Сарапул-то и Америка земля одна и та же, круглая. Этот наш городничий хотел ведь сказать Сарапул, а вышло у него – Америка, и все дела. А завтра Испания выйдет с маврами в обнимку, где и дочери мои, наверно. И ваши дочери, Ипатыч…
Болтовня странников земных не слишком и докучала мне – чем бы босоногое дитяти не тешились, лишь бы Лильке спать сладко не мешали. И зверенышам моим вернувшимся из небытия. Или мне – тоже вернувшемуся как будто. Временно. Навсегда – это не вопрос. И не ответ. Тошней всего происшедшего – то что имя свое новое я то ли снова забыл, то ли вообще не помнил никогда и не знал, то есть ни старого, ни нового имени не знал-не помнил. Или не было их у меня. Да и узнать не хотел – пусть хоть горшком окажусь – печки поблизости не видать. И дочерей тоже не видать и не слыхать. Лёвиных. Или моих. У Грозного-то Ваньки были ли они еще? И этих пустяков я что-то опять припомнить не могу. Или не умею. Соображать то есть не умею. Не приучен сызмалу. Да и незачем лишнего мне соображать, если и так с ветерком в обнимку жил и дальше проживу без памяти своей крохоборской на загляденье, кому вот только на загляденье?
И слышу – Васька из дверей шалаша поглядывает подбитым когда-то давненько, дверью, видать, или камушком, глазом левым, правый припрятывая пока – не узнает вроде. Или тоже память отшибло с Лилькиной кормежки.


А кот все же крадучись ко мне подвалил. Как рысь. И обнюхивал долго, не веря ни глазам своим, ни чутью звериному, Агасфера бывшего. Или нет? И прижался. Как будто я еще и Григорий Мелехов впридачу к прошлому под черным солнцем затмения моего.
- Что, Василий, примерз на воле?
И почудилось мне или послышалось, что Васька пробурчал в ответ – Сам, подорожник, примерз на каторге, давай отогрею – и на колени мои забрался не хуже губернатора на мосту. Что коты матерятся порой про себя от нескладности жизни – это я точно знал по собственному опыту – но разговаривали прежде они лишь у Пушкина да Льюиса какого-то, Синклера, что ли – не пулемета же чапаевского с кокаином пелевинским. Тоже знакомый народ по наитию, приставшему уже ко мне как репей в странствиях земных посередине, надеюсь…
- Эх, Васька ты Васёк, дорогой ты мой человек, вкусная здесь на островке гусятина, небось, и питательная – ишь как поправился. Что ж нам дальше-то с тобой делать, чем подзаняться – помрем ведь от скуки в определенных твердью земной границах. А тут и Фунтик, ровно по весу названный, с лаем подскочил к нам, бедолагам, порезвился, травушку поцарапал коготками и спать навернулся под пенек. А голоса пропали куда-то. То есть растаяли в тишине. Предпоследнее, что я слышал, это хрипловатый шепот Ипатыча:
- Пускай одне поживут. На что они нам, да и мы им на что теперича? Побаловались и будет. Сами разберутся, что почём, без теликов. А ты, Лев Николаевич, в дворники лучше переходи из экскурсоводов, дворников ценят в Америке почище президентов, сам видел не раз. И Серега, ежели в другую Америку собрался, тоже пускай в дворники идет…
Пошел в шалаш и там услышал последнее пока, уже от Лилит:
- Ты только в дворники не ходи. И вообще никуда не ходи пока, а там поглядим…
Куда поглядим?.. На ночь глядя, и всё далеко окружающее исчезло, кроме нас с островком зеленым впридачу. Или мы, наоборот, исчезли отовсюду. Как прежде Сарапул временно, только мы вроде навсегда. Так что не обессудьте, господа…


Всё равно не КОНЕЦ…

P.S.

a) Волга действительно впадает в Каму, что было известно и вышеупомянутым Сабанееву и Осоргину, а также давно известно любому учебнику географии России, ибо –
b) Кама, встречаясь или сталкиваясь с Волгой неподалеку от так же вышеупомянутой Казани на целую «четверть» длиннее, в два раза полноводней, и, естественно – великодушнее.
c) Не упоминаемый выше фильм «Волга-Волга» снимали на реке Каме чуть повыше города Сарапула. До фильма этого знаменитого мне вовсе дела нет, но –
d) М.б, все проблемы так же вышеупомянутой России происходят от нежелания, или неумения, или боязни называть вещи своими именами, а не путаться в придаточных предложениях?
e) «Кавалерист-девица» - водка, выпускаемая сарапульским ЛВЗ, прототип которой – Надежда Дурова, дочь сарапульского городничего, так же в свою очередь – прототип Шурочки Азаровой из фильма «Гусарская баллада», который в Сарапуле не снимался. Отчего бы?..

Володя Фролов, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1270 № 79385 от 20.04.2010

0 | 0 | 1389 | 19.04.2024. 14:45:45

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []