Питерские письма

Петербургские сумерки

Ветер, ветер сырой
с посеревшего дует залива,
заметают снега
мертвых улиц холодный гранит,
сновиденья ползут,
как всегда тяжелы и тоскливы,
в этих сумрачных снах
город мертвую гордость хранит.

В черных окнах дворцов
пропадают пространство и время,
рвет тяжелую мглу
золотой петропавловский шпиль,
дребезжащий трамвай
волочет надоевшее бремя,
в наступающий век
пробираясь сквозь снежную пыль.

Фонари на мостах,
на замерзших мостах молчаливых
на холодные камни
роняют безжизненный свет.
Этот город не знал
ни веков, ни мгновений счастливых,
этот город похож
на предсмертный горячечный бред!

Надвигается тьма:
колесницы, фонтаны и камни,
обелиски и сфинксы,
фигуры забытых богов,
исчезают, их нет!
Только ветер в просторе бескрайнем,
Только тьма средь болот
и проклятых чухонских снегов!

И недолгий покой:
отдохнуть, отбояться, забыться,
трехсотлетний кошмар
растворить в наползающей мгле,
и свинцовые сны
одряхлевшая видит столица,
доживая свой век
на промерзшей, бесплодной земле.
1999 год

Петербургская ночь

Полночный "Николаевский экспресс"
унес тебя в Москву из белой ночи,
оставив мне тяжелый свод небес
над городом, что жить уже не хочет.
Тут мрачные, холодные дома
молчат как будто старые гробницы,
и мутная густая тишина
по бесконечным улицам струится...

Ты далеко. Но не грусти. Пускай
один брожу я по гнилым каналам,
и злая комариная тоска
вонзает в душу огненное жало -
пускай, пускай! Все это ерунда:
уйдет в болото этот гиблый город -
облезлая фантазия Петра,
где вместо жизни - бесконечный морок!

Проклятый город! Даже ночь его
покинула, набросив саван серый
на темноту, где нету ничего
и никого. Поблекшие химеры
раздавлены гнетущей тишиной,
зажатой между стенами сырыми...
Я здесь один. И нет тебя со мной.

Но я шепчу тихонько твое имя,
блуждая по угрюмым площадям,
и думая, что, может, очень скоро,
меня умчит к сверкающим огням
веселая московская "Аврора"!
2002 год

Михайловский замок

Мгновенья солнца здесь наперечет,
в тяжелой мгле увязли два столетья,
по стенам и ступеням кровь течет
и стоны по ночам разносит ветер.

Змеей гремучей подползает ров
к тяжелым льдам уснувшего канала,
оберегая царство темных снов
и тайный ужас в замке обветшалом.

Мальтийский крест, морей ультрамарин -
все это грезы давних поколений,
их видит только призрак-властелин,
скользя по беломраморным ступеням.

И кровь течет. Ничем ее не смыть,
пока столетий не прервется нить!
1999, 2010 годы

Петербургский ангел

Шуршание листков
с колонками имен
и шелесты купюр.
Шептание канонов.
Шатание зевак
под колокольный звон -
все, в общем, как везде
давным-давно не ново.

Но каменной тоской,
гранитной глухотой
весь город, побелев,
противится молитве,
в заснеженной хандре
он грезит не о том:
о власти на крови,
и это - очевидно.

Инферно правит бал
на пафосных прямых
проспектов и мостов
и ледяных каналов,
уже торчат гробы
из снежной бахромы,
а на могильный холм
надменный ляжет мрамор.

Но поздних литургий
неугасимый свет
взмывает в темноту
соборных мрачных сводов,
и ангел над Невой
в звенящей синеве
всех вызволит из пут
морозной несвободы.
2010 год

Константин Андреев, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 42 № 77521 от 15.02.2010

0 | 0 | 1777 | 20.04.2024. 04:05:25

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []