Москва лаконично столична,
до мозга костей театральна;
ко всяким слезам безразлична,
ко всяким порывам нейтральна.

Таращишь глаза в плоскогорье
сквозь все рококо и ампиры.
Москва это -
сто метров над уровнем моря,
сто тысяч над уровнем мира.

Идешь по Тверскому бульвару
к тесовым Никитским воротам,
устав от речей и угару,
туда,
от острогов к остротам,

туда, где в хмельном и влюблённом
кругу под брезентом и фетром,
в грохочущем,
вечно-зелёном,
летишь рассекреченным ветром,

где ждут купола под Коломной,
и зорь полыханье под Клязьмой.
Но клянчишь билет под колонной
и – здравствуй, мой город,
о, князь мой!,

туда, где торговля без боя,
и ценник нигде не приколот,
скатали площадку бейсбола,
признав победителем
холод,

где прошлое наше - под пломбой,
и снег на погонах не тает,
и вместе с горою Поклонной
историю
рвут и латают,

туда, где веселье и бражня,
и дух подбирается к силе,
и мир веселит
телебашня,
сосущая соки России.