Белые крылья (5)

Бомж Николай

«Сидел раз семь,
Родился в тридцать третьем,
Теперь бомжую,
Не рублю с плеча;
Недавно я покинул «Белый Лебедь» -
Козла я как-то грохнул сгоряча.
Тянул червонец я в особой зоне,
На волю вышел -
Не нашел родни,
Прошу на хлеб,
Ночую на перроне,
Вот так и доживаю свои дни.
Отца на фронт забрили в сорок первом,
Остались у меня сестра и мать;
Мы б все подохли с голоду, наверно,
Но я пошел по бану воровать.
Я старый вор,
Хотя и не в законе,
Я с детства ловко по карманам крал.
Мне семьдесят второй,
Из них на зоне
Лет сорок пять - «Хозяин» отобрал.
Ну что ж, бывай.
А мне - хоть вновь на зону,
Да больно уж не хочется назад…»

И бомж побрел, хромая, по перрону
На электричку в Сергиев Посад…


***

Черная лента лесов,
Красная лента заката -
Еду меж двух полюсов,
Вечно я еду куда-то
Может быть, еду к тебе,
Может быть это причуда;
Даже в нескладной судьбе
Может быть краткое чудо.
Как отголоски из снов
Зубья лесных позументов,
Черные крыши домов
Врезались в красную ленту.
Черное с красным вдали,
Словно венок у могилы:
У Ярославской земли
Отняты древние силы.
Красным пылает закат,
Красное тянется выше,
Красные церкви стоят
С черной, проломленной крышей.
Камнем висит над землей
След дьяволических аур,
Ели зеленой стеной
Прячут торжественный траур.
Красный сменил голубой;
Может быть, сменится эра?
И путеводной звездой
Светит над лесом Венера.






И снова в путь,
И снова мчатся кони,
А Север машет вороным крылом,
Я вспоминаю теплые ладони
И встречи под Коломенским холмом.

Мы бродим
По заснеженному саду,
Небесный звон мы слышим наяву,
Играл закат
Цветами майских радуг,
И первый снег
Едва прикрыл траву.

Повсюду запредельное движенье
Высоких,
Предзакатных облаков,
Лесами скрыта
Церковь Вознесенья,
Дошедшая из глубины веков.

В один поток слились Земля и Небо,
Как нам с тобой не слиться никогда,
И, освещая горний путь к Эребу,
Зеленым светом светится вода…







Иссиня-звездные полотна надо мной
Торжественно звенят волшебным хором.
О, Боже!
Постоянство и покой
В Твоих небесно-царственных просторах.

А в древних храмах - строги образа.
их взоры и восторженны и чисты,
но, повторяя царственные искры
сияют мне любимые глаза;
они ведут меня во тьме ночей
по маленьким, заброшенным селеньям,
по змеям рельс в скрещении путей,
по разоренным царственным именьям,
по мертвым бревнам сваленных лесов,
по жухлым травам вымершей России
по серебристой корочке снегов -
они как звезды ласковы и сини,
и эта неземная синева
теперь меня преследует повсюду:
«Ты жив, мой друг?
и я еще жива,
отныне я всегда с тобою буду…»





Над Ярославлем небо синее,
играет солнышко во льду,
бреду как странник по России я
да все никак не добреду,

а все кругом по-волжски окают,
народ степенный, непростой,
иду я мимо театра Волкова
до Гипрозема на постой,

сижу на лавке на вокзале я,
гляжу в морозное окно,
за что такое наказание?
ведь поезд мой ушел давно…

а небо бесконечно синее,
а поезд жмет на тормоза,
и вижу я в морозном инее
твои веселые глаза,

как лебедиными перинами
покрыты горки и луга,
А Волга дыбится под льдинами
и раздвигает берега…




Букет болотной сушеницы,
засохший на моем окне,
и на бревенчатой стене
внезапный профиль синей птицы,
а за окном опять мороз,
в сугробах пни, стога и склоны,
и ветки троицких берез
звенят тихонько у иконы,
мычат коровы за стеной,
грибы на проволке томятся,
и даже в душу стал вбираться
жар опьяняюще печной.
«Береза», «птица», «гриб», «зерно»,
слова понятные, простые,
«Что было - было так давно….»
Слова, кавычки, запятые…
Они сливаются как сон
и глохнут в шуме непогоды,
и ты как прежде окружен
скупыми жестами природы:
мороз и солнце в тишине,
тревожный вскрик случайной птицы,
и на сияющем окне
букет болотной сушеницы…




Ах, как бы не остаться мне без крова,
уж больно огрызается родня;
мои пенаты Кергиш и Шушково,
что будете вы делать без меня?
придет к вам новый бестолковый барин,
и затрещат дубы под топором,
а лесники как мухи на опаре
нажрутся вдосталь краденным добром,
и только ветер – друг прямой и ярый
сухим листом над лесом прошуршит,
взойдут Плеяды, Рыбы и Стожары
и лунный блеск поля посеребрит,
ведь нет конца, и все начнется снова,
придет медведь к колодцу во дворе,
и будут млеть в полуденной жаре
мои пенаты - Кергиш и Шушково.






Покуда Марс еще идет назад,
пока Сатурн во Льве мне душу греет,
беспечность и божественный азарт
моей душой как женщиной владеют.
На краткий миг вернулась юность мне,
благодарю тебя, моя подруга,
я пребываю как в волшебном сне,
стихи летят как будто птицы с Юга,
душа поет про все, что живо в ней,
о вечном счастье, о любви и вере,
пред тем, как с клином белых лебедей
навек уйти на дальний русский Север.

Александр Демидов, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1256 № 70034 от 24.05.2009

0 | 0 | 1711 | 20.04.2024. 11:56:45

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []