Над садом. Часть 2

1. Между елью и ветлой

Помолчу о том, что я, как глухая и слепая,
неприкаянно хожу между елью и ветлой.
Тонкой петелькой капель к шее с ёлки повисает,
и качаюсь на весу так печально и светло.

С поцелуйным ветерком из ветлы кудрявых веток
на меня слетит весна на ветловом помеле,
я качнусь к твоим губам и сорвусь в беспечность лета
от бутона до цветка за ночь летнюю теплеть.

2. Мы с тобой

Мы с тобой – до темна’ и до’ свету,
и ты мне – по душе и по’ сердцу,
только на’ ухо осень посвистом,
мол, любить, так уж сразу до’ смерти

тонкой венкой и жилкой бьющейся,
расплетёнными на ночь косами,
всей душой, на авось отпущенной,
поцелуйною влагой – досыта.

3. Вдох-выдох

Ты мне нужен, словно выдох,
ты мне нужен, словно вдох,
я к тебе навстречу выйду
в ореоле светлых лохм,

я вдохну твои печали,
выдохну твои мечты
и очами раскачаю
за тобою все мосты.

Я тебе все тайны выдам
до последних мелких крох,
свой предсмертный лёгкий выдох,
свой ночной греховный вдох.

4. Верю, надеюсь, люблю

Верю, надеюсь, люблю…
Все корабли запалю
вместе с речными мостами.
Веришь? Моими руками
ночи твои зажжены.

От сентября до весны
время измерю стихами,
вырежу снов оригами,
кровью своей оживлю.
Верю. Надеюсь. Люблю.

5. «Дорога»

Ну, куда ж ты идёшь в эту зимнюю лютую стужу,
что ты хочешь найти в чёрно-белом вдали от меня?
Там не видно ни зги, и дорога всё уже и уже,
и в метельной тоске ни тепла, ни любви, ни огня.

6. За что

Ты думаешь, вывернешь душу для милого друга -
он сразу возьмёт и проникнется? Ах, ты, дурашка...
Он, бедный, своим-то влеченьем так сильно испуган,
что вряд ли воспримет ещё и тебя-нараспашку.

А ты ему так откровенно о милых деталях,
а ты из ушка для него золотую серёжку.
Он видит в тебе не камею, а только интальо,
не речку, а пруд, по краям камышами заросший.

Ни мягкие руки, ни преданный взгляд не помогут,
и к чёрту Армани и шорох расклёшенных юбок.
Я посох железный вконец извела по дорогам,
но так и не знаю, за что они, всё-таки, любят...

7. У дня ревнивые глаза (Мансардная ниша)

У дня ревнивые глаза,
у ночи бархатные руки,
но даже им не убаюкать
тоску, на нить не нанизать.

Меня тебе не удержать,
а мне самой не удержаться
и среди разных вариаций
искать иную благодать.

Возможно, ты меня предашь
и в отлучённые запишешь,
и я в мансардной тихой нише
сломаю звёздный карандаш,

которым я стихи в ночи
на синем бархате писала
и не нашла, как ни искала,
чтоб не писать тебе, причин.

И даже в мыслях не найти
не сожалений, ни упрёков.
Но, Боже, как же одиноко
на внутринишевом пути…

8. Сказочно-зимнее

В какой реальности, когда
я целовала эти руки?
На поднебесные снега
смотрел ноябрь близорукий
и бликовал чудным пенсне.
В той тридевятой стороне
ты загадал одну кручину –
и стаял снег во всех садах.
Мне снится, как в твоих руках
теплеют стоны пианино,
и разделяясь меж двумя,
на сад спускается зима…

9. Выпье

Пьёшь под вечер водку с перцем
из пластмассовой посуды.
Вроде, рядом дама сердца,
так печаль тогда откуда

и откуда мысли эти
гуще лондонского смога?
Нас поймала, будто в сети,
богом данная дорога.

Словно белка в колесе, ты
и, как белка в колесе, я.
Не нырнуть ли в речку Сетунь
вроде барышни кисейной?

Лучше я с тобою выпью,
укрощу свои мороки,
а потом заплачу выпью
по тебе, зеленоокий…

10. Голубиное (песенка)

Мне, любимый, от тебя ничего не надо,
я, мой милый, от тебя ничего не жду,
пью церковного вина три стакана кряду,
а на исповедь хожу только раз в году.

Поседеет рыжина октябрёвой чёлки,
охладится прежний пыл, сколько ни моли,
и за мною поползут слухи-кривотолки,
за тобою полетят голуби мои.

Сизокрылый голубок сядет на окошко,
будет биться о стекло глупой головой, -
ты рукой-то не маши, покорми с ладошки
третьегоднишним пшеном и отправь домой.

Я тебе ещё одной никогда не буду:
и не то, чтоб не могла, просто не хочу.
Ты целуешься с другой, ну, а я покуда
светло-русою косой осень золочу,

сизокрылых голубей провожаю взглядом,
вдоль аллеи проходя в золотом саду.
Мне, любимый, от тебя ничего не надо,
я, мой милый, от тебя ничего не жду.
http://video.mail.ru/mail/ekonusova/3770/3248.html

11. Зелёное с голубым (песенка)

Пахнет тиной от Келарского пруда,
пахнут яблочным посадские сады.
Я, конечно же, вернусь опять сюда
и Алёнушкой застыну у воды.

Будет облако белее всех белил
и рябина кумачовей кумача.
И того, кто для меня постель стелил,
я не вспомню ни всердцах, ни сгоряча.

Только сонная келарская вода
будет в тон его нефритовых очей,
и над берегом осеннего пруда
станет небо голубее голубей.

12. От а до я

От “а” до “я” – на тысячу шагов,
от “я” до “а” – один прыжок короткий,
когда, забыв о благе берегов,
ныряю в сон апрелево-нечёткий,

и там одна лежу себе на дне,
чужие лодки спутав с облаками,
и, двигая руками-плавниками,
гоню волну, укрыв себя под ней.

Потом проснусь – ни дна, ни берегов,
в трамвайчик «Б» по-утреннему сяду –
и еду к Александровскому саду,
доращивая буковки до слов.

Елена Кабардина, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1254 № 69858 от 13.05.2009

0 | 0 | 2035 | 18.12.2024. 16:55:46

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []