Из цикла "Адаптация"

По возвращении из...

1

Пусть счастье в объятьях не душит.
На это не обессудь.
Раз боль раздевает душу –
она открывает суть.

Сегодня ты словно вернулся.
Откуда? Не знаешь сам.
Иль попросту обернулся,
не веря прозревшим глазам:

Руинами мертвого города
дымятся из темноты
три самых внезапных года
и тысяча дней немоты!

Как пепел спалённого поля –
бессмысленней смерти с утра –
три года, где сломлена воля
немыслимой сметой утрат.

Где брёл, костыляя без цели,
без мысли «про долг и про честь».
Где беды, как стелы, блестели,
но ты не умел их прочесть.

Три года обид и простраций –
Души заблудившейся блуд,
как выпад в иное пространство
над белой водою Бермуд!

Как будто навылет пробила
аорту удачи судьба. –
Три года – сплошные пробелы,
как следствие
без суда!

Не то, что вперёд или наверх,
но даже не рухнуть ниц.
Тут жизни утрачен навык –
а это страшней, чем вниз!

Вы вес неучастия смерьте!
Вы подняли землю, но
нет меры! –
Ни в жизни, ни в смерти
не знает подобья
ноль!

К чему бутафорская гордость?! –
Ботфорты комичней заплат,
когда мы теряем годы,
судьбу
отдавая в заклад!

Картавя ещё за партой:
«Кратчайшее – по прямой!»
Не бред ли? –
Бредём в ломбарды
и совестью кормим моль!

Не бред ли? –
Живём в угоду,
молитвой, твердя навет!
Но вечно в себя уходим,
себя,
потеряв навек!

Гордясь,
проторя по грудам
своих и чужих надежд!
Себя потерять не трудно –
Кого же взамен найдешь?!

2

Ты вроде бы спохватился.
Неужто? –
В который раз?!
Луны на стекле полтина
иль неба ослепший глаз?

Наверное, мир бельмесый.
Иначе бы как же в нём
любви голубые мессы
творил юродивый гном?!

Иначе бы как же было,
Что, выпив родник молитв
звонарь вырывает било
и храм, онемев, молчит?!

А в том, кто слепил по слуху
знамений земных черты
все выслеплено и глухо
и нет за душой святых?!

Песку отдана Пальмира.
Не выйти на прежний след.
ты знал, что слепых полмира,
но сам-то ведь был не слеп.

Ведь рост был. –
Согнулся в пояс,
в преддверьи причины – впрок!
Ты просто сошёл, как поезд,
с дымящихся кровью строк.

Хотелось харчей дородней.
Мечталось поспать полней.
Ты ведал – на той дороге
придётся, как на войне.

Раскаяться, коли сдрейфил? –
Тут громок глагол –
«Предал»!
Таскает три года
в дрейфе –
бесплодным
осколком льда…

3

Не для похоронных процессий
нам жизнь в этом мире дана.
Здесь столько дородных профессий,
а нужная
только
одна. –

Одна лишь. –
В безверии ветхом,
средь тли всевозможных мастей,
не числиться человеком,
а быть им, до мозга костей!

4

Три года, чужие как полночь,
когда оставляют друзья,
сиренят, как «скорая помощь»,
по мёртвым вселенным кружа.

И в бельмах их льдисто-бликовых
там корчишься в отсвете зорь,
но не Прометеем прикованным –
Иудой, услышавшим зов!


Ты видишь его из сегодня.
Он всажен в тебя как нож!
А зимы тех лет, как сводни,
хрипят предлагая ночь.

Быть может души простуда?
иль трещину тембр дал? –
Чего ж он молчит,
паскуда?! –
Ведь даром хоронит
Дар!

5

Полуночный свод качнулся,
как всплывший из вод кессон.
Я чувствую. Я очнулся.
Я выброшен на песок.

Корабль бестелесой тенью,
как призрак, сквозит со дна.
Нет, мне не страшны
паденья –
бессмысленность их
страшна!

Не выросли колосом Слова
крупиц золотых семена.
и жизнь,
вся из прежнего,
словно
и не было вовсе
меня!
18/11-78 г.

Лжизнь

Век жизни вырос
в век наживы.
И как ему не возрасти?!
Ведь «живы», от того, что лживы.
Помилуй, Боже!
И прости!

Аркадий Попов, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1126 № 69262 от 13.04.2009

0 | 0 | 1741 | 17.11.2024. 18:26:41

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []