Темнота закрытых помещений,
кубатура пропыленной ночи...
Робкий шорох тараканьей щели,
лязганье стальных зубов замочных.

Но зато смела и безрассудна
темнота заброшенных домов.
Там-то ночь свободна и распутна
среди дряхлых лестниц и углов.

Желтыми зубами вырывает
пробки из бутылок, жадно пьет,
подлые куплеты запевает —
повесть о себе самой поет.

Там по коридорам убегают,
волосы или обои рвут.
Тушат свечку, снова зажигают,
никого на помощь не зовут.

Ночь выходит к ночи яснозвездной,
по шоссе пустынному бредет.
Медленно становится тверезой,
в грудь глухую кулаками бьет'.

А потом от слез успокоенья
делается ей совсем легко.
Утро настает. И посветленья
нежное белеет молоко.