Кипячёные звёзды

В N- ске старую церковь найдите,
За оврагом сверните к реке,
К самой крайней избе подойдите,
И увидите дым вдалеке.
Там на стыке жилищ и простора,
На меже двух несхожих времён
Топит древнюю баньку нескоро
Аргонавт Голомидов Семён.
На нём ватник, протухшие чуни,
И ушанка срослась с головой.
Он – такой в январе и в июне,
Пахнет брагой, скотом и травой.
Потемнел заслюнявленный воздух.
Не души, хоть молись, хоть кричи.
Он ведром ловит в заводи звёзды
И сливает в котёл на печи.
Вот уже закопчённые брёвна
Запотели янтарной смолой.
Дышит каменка мощно и ровно.
Не спешит аргонавт пожилой.
Он привычен к невзгодам суровым,
Закалён, как железо в углях.
Носит воду со звёздами снова
По заветной тропинке в полях.
На пальцах загрубевших наколки.
На душе костенеет кора.
Аргонавты другие в посёлке
Уважают его... Но пора!
Пробил час. Пусть предчувствие чуда
Превосходней исхода игры,
Уже тесно душе отовсюду,
И довольно воды и жары.
Замер Мир. Благодушно и чинно
Древней пустошью шествует он -
Полубогом поры добылинной-
Аргонавт Голомидов Семён.
В небе звёзды: безмолвствует Лира,
Дремлют Рыбы, не пятится Рак,
И картиной законченной мира-
Это всё не представишь никак.
Предваряя блаженство полёта,
Неказистый парит агрегат.
«Завершите земные расчеты,
В освещённый вступите квадрат,
Сбросьте рвань и сквозь зной и туманы
Пропадите в парной навсегда.
Забеснуйтесь в жару, как шаманы,
Воспарите над миром тогда», -
Эту мантру твердит он, быть может,
Тёмных брёвен касаясь спиной,
И ветвями берёзы тревожит
Свой скафандр заскорузлый земной.
Как крылом перебитым колотит
По нему беспощадно везде,
Вышибает он душу из плоти,
Чтоб она воспарила к звезде.
И неважно – зима, или лето,
Комары, или лютый мороз,
Он выходит к реке неодетый
И на небо он смотрит без слёз.
И, как будто, всё ближе планета,
Для которой - родные все мы.
Безупречного красного цвета
Там деревья, леса и холмы.
Там мы жили в стеснённых пространствах,
Угасая в уродстве людском,
Как цветы на разбитых фаянсах,
Каждый выгнут отдельным куском,
Кто- то выпукл, а кто – то расколот,
Кто – то символом вдоль ободка.
И для всех умаления молот -
Словно серп для живого цветка.
Там фрагменты истории древней,
Как обрывки погибших картин
О местах, где руины деревни
И пустые глазницы руин,
Чугуны там и старые кросны,
Затхлый запах слежавшихся лет,
Обгоревшие чёрные сосны,
Старой мельницы жуткий скелет,
В куче: ветошь лоскутных дорожек,
Целлулоидных кукол тела,
Письма близких, гниющие тоже,
Чьи-то фотки, и чьи-то дела,
Много книг, ордена боевые…
И, храня неизбывный покой,
Вышки черные, сторожевые
Возле леса гниют за рекой…
Пятна высохших рек и затонов,
Мёртвый ветер, истлевший в пыли…
Песня лучших в краю плотогонов
Никогда не раздастся вдали.
Только ради той песни упрямой,
Ради яблонь цветущих тогда,
Ради лучшей своей – самой, самой,
Он хотел бы вернуться туда.
Стоит жить, но не стоит пытаться
Мир затерянный этот найти.
Не вернуться туда, не добраться
И не встретить удач по пути,
Не шататься с апрельской гармошкой,
За родительский стол не присесть,
Деревянной заслуженной ложкой
Материнской окрошки не есть,
Не найти лубяной Атлантиды
Яркой сказки холмов и цветов,
Где берёзовых дров пирамиды,
Где дома меж лесов и садов,
Праздник детства, шальные забавы,
Ловля рыбы, походы в леса,
Лесосплав, шум весенней дубравы,
Диких птиц и зверей голоса,
И за десять шагов до нирваны,
До волшебных зелёных лугов
С дождевою водой котлованы-
Царство лилий, лягушек, жуков.

Красный Арго – корявое чудо,
Прозаический древний ковчег,
Как дрова нас выносит оттуда
В обновленный языческий век.
Пассажиры его суетливы.
Незаметен его капитан.
В багаже: те же водка и пиво,
Сказки, библия, тора, коран,
Феодальных понятий скрижали,
Разночинная праздная речь,
Наркота, чтоб забить на печали,
Калаши, чтоб всё это стеречь.
А, чтоб было за что зацепиться
В новом мире людей и зверей,
Не забудет полковник Тупицын
Егозу для иных лагерей,
Где нам жить за намёки на чудо,
Новой верой коверкать язык,
Сатанеть от тотального блуда,
Кто кем может, и кто как привык,
Умещаться в ничтожных фрагментах,
В неприметной черте между дат,
В мутных кадрах на слипшихся лентах,
Что уже не смотаешь назад,
Пестрой нитью в полотнище флага,
Угорая в заемной мечте,
Под когтями орлов-ксифопагов
В облюбованном ими гнезде.
Надувная великая раса,
Сизый пар из подземной парной,
Зиккураты, да звезды из мяса
Над могильной кирпичной стеной.

Красный Арго со ржавым капотом
Нас везет всё кругом, да кругом,
По бескрайним мазутным болотам,
Отставным тарахтя дизельком.
Эх, распутица! В лужах дорога.
Жирной глины бездонный замес.
Вот над ней и плывёт, ради Бога,
Всепогодный рассейский экспресс.
В Дальнепутинск из Тьмутаракани
Древний трактор, гремя над стернёй,
На полозьях бревенчатых сани
Циклопической тянет лыжнёй.
Мы в санях развалились по-царски.
Мерно грязная плещет волна.
И вдруг видим, в калошах тартарских,
В дерматиновой куртке – Она!
С посошком, с неумелой улыбкой
Поселянки живущей в нужде,
В дымке утренней, розовой, зыбкой
Наша мама стоит в борозде.
Прошлогодние клубни в лукошке.
- Здравствуй, мама! Куда ты!? - Да вот,
На шоссе, торговать там картошкой
Для богатых масковских господ.
- Так садись со своей канителью,
Едем вместе, деля соль да хлеб,
За неведомой жизнью и целью
На шоссе к перекрестью судеб.
И опять завели разговоры
Горячо, бесконечно и зло,
Продолжая напрасные споры.
И опять на душе тяжело.

- Снова ты на распутье Россия,
И народ твой растерян и пьян.
За какие грехи - за такие,
Этот горький позор для славян?
В пьяных снах, что тебе намечталось?
Что ты ждешь, не жива, не мертва?
Чему выболеть в душах осталось
У непомнящих больше родства?
Твой мужик беспробудно пирует,
Твои феи идут на панель,
Генерал толстопузый ворует,
И не в моде солдата шинель.
Дик учитель, лукав проходимец,
Пьян рабочий и нищ хлебороб,
И лютует чиновник – мздоимец,
И жиреет без устали поп.
Твой купец - вороват и беспутен,
Не умнеет твой Ванька – Дурак,
И разведчик совдеповский Путин
На божницу не влезет никак.
Сатанея от жизни убогой,
От невзгод, отбиваясь едва,
Смотришь с завистью ты и со злобой
На страну под названьем Ма-асква.
Матюкая её проходимцев,
Заплатив подневольный ясак,
Проклинаешь ты новых ордынцев,
Чей язык не усвоишь никак.
Не картошка, копейка, корова,
А дефолт, профицит, дефицит.
Переводишь: жди пакостей снова,
Жди немыслимых новых обид.
«Правда жизни» – убогость бараков,
И неписанный волчий закон,
Старики возле мусорных баков,
Беспризорных ребят легион,
Наркомания, СПИД и чахотка,
Новорусских мутантов устой,
Героин, да палёная водка,
Как лекарство от жизни пустой,
Психопатия и людоедство,
Праздник хамства, триумф подлецов,
И на фоне руин - лжеэстетство
Лжепророков и лжемудрецов.
Вор, убийца, бандит и барыга
Гордо ходят, успех не тая.
Здесь закон – просто толстая книга,
Что за деньги толкует судья.
Механизм плутовского отбора
Заменяет здесь Божий закон.
Чем весомей добыча у вора,
Тем важней в иерархии он.
Без пощады лишают свободы
Только тех, кто украл, чтоб поесть.
А умение грабить народы
Почитается властью за честь

- Эх, Россия! Как больно! Как жутко!
Видеть трупы погибших детей;
Слышать пошлые, дикие шутки
Скоморохов эстрады твоей.
Ты уже – не планета, как прежде,
Не былой христианства форпост,
Стадо пьяниц в китайской одежде
И забитого быдла погост.
Под ужимки блядей полуголых
В расписном балагане жлобства
Над разрухой, над нищенством в сёлах
Веселится, клубится Ма-асква.
Зажигает Страна Негодяев*.
Не имеет границ та страна
Для ее вездесущих хозяев,
Процветавших во все времена.
Совесть граждан её не тревожит,
Не волнует их горе ничье.
И любой без формальностей может
Стать везде гражданином ее.
Их история- список обманов,
Переписанных гимнов и врак,
Это дутых парад великанов
На утеху надутых зевак.
Бойким цокотом сыплют парады
Мимо символа рабства и бед,
Где над проклятой мумией гады
Набираются сил для побед.
А за спинами серых баронов
Над похабной гробницей страны
Призрак красных встает фараонов
И картавит завет сатаны.
С ним встают смутных дней Тимуриды
Тухлым отблеском адской зари,
Чтоб размножиться, как аскариды
И Россию пожрать изнутри.
Эх, Россия! Родная! Родная!
Вся душа изболелась твоя.
С нашим горем от края до края
Вымираешь - сама не своя.
Не управишься с горем ты этим;
Принимаешь за явь миражи;
И тоскуешь привычно по плети,
Одурев от террора и лжи.
Негодяев не бедствует царство,
Но есть те, кто стоит навсегда
За родное своё Государство -
Благородства, Добра и Труда,
Прирастет и Россия им. Веря,
Кровь умоет и слезы утрёт,
И покается, не лицемеря,
И бездомных детей соберёт.
Добротой доброте обучая,
Обучая любовью любви,
И души в своих детях не чая,
Там сегодня трудись и живи.
Следуй мирно заветам Христовым,
Но не будь подневолен, как скот,
Проповедуя делом и словом,
Стань народом достойным Свобод.
Бессловесный, забитый, убогий
Встань над властью и вспомни себя,
Или будут абрек колченогий
С хитрым кремлином мучить тебя.
Либо ты учишь власть быть народной,
Чтить закон и ценить интеллект,
Либо детям твоим будет модно
Мандаринский учить диалект.
Фронт проходит не в скалах Кавказа,
Не в чужой Аравийской земле,-
В нищих душах холуйства зараза,
Главный враг в головах и в Кремле.
Там война происходит безбожно
За Россию объятую сном.
Эй! Очнитесь! Пусть в сердце тревожно
Ленинградский стучит метроном.
В тон с Освенцимом в каждом ударе,
Рельс Гулага звонит по тебе.
Хватит жить, как позорные твари!
Заберите свободу себе!
Эй! Вставайте! Не прячьтесь в сторонке!
Память предков стучится в сердца.
Хватит «дурью» колоться подонки,
Продавая и мать и отца.
Ты, на дне в своей мерзлой квартире,
Ты, без дома, в невзгодах житья,
Не одни вы в затерянном мире.
Находите друг друга друзья.
Знайте, зря обольщаться не надо,
Что захватчики русской земли
Эти гады, бездушные гады
Ненадолго в Россию пришли.
Их орда навсегда богатеет
И дотоле мир будет таков,
Пока пашет на них и потеет
Племя самых больших мудаков.
То, что кормит их, верно им служит,
За их подлость идет отвечать
Перед ними и, что всего хуже,
Не дает их дела обличать.
Чтоб им всем - эйфория, экстазы,
Сытость, кайф, фейерверков костры.
Пережевывай воздух во фразы,
Строй дома, города и миры…
И как будто способны мы сами,
Не рискуя душой, не любя,
Строить башни, да храмы на хламе
И за ниточки дергать себя.
Уходить сквозь шторма и тайфуны
Только с картой-раскраской в руке,
Золотые разыскивать руны
В непроглядной словесной пурге…

Так и плыли, ругались, чудили,
И шептали про свет впереди
И какую-то хрень городили,
Аргонавтов кидая в пути.
И они, продолжая скитаться
На просторах вчерашнего дня,
Все пытались до нас докричаться,
Всё искали глазами меня.
Становясь понемногу чужими
Из врагов, их друзей, из родни,
Из соседей и близких - иными
Навсегда становились они.
То слезами, то кровью давились
На полях оголтелых побед,
И как будто они не бранились,
А кричали с надеждой нам вслед:
«Презирая бахвальство цинизма,
Не устаньте отчизну любить.
Превосходный завет романтизма
Не посмейте в душе истребить.
И с надеждой на деву Марию,
На привычку славян побеждать.
Без упрека любите Россию,
Как больную, усталую мать».

Так и плыли всё выше и выше,
Замыкаясь в себе все сильней.
И никто из чужих не услышал,
Что шепнул я любимой моей:
«Это будет непросто, я знаю,
Осознать, что свобода – не мы.
Но побег я замыслил* родная
Из холодной ползучей тюрьмы.
Очень легкий, как лунные блики,
Унесет нашу лодку от бед
Ветер, купленный мной в Леруике,
Только к счастью на тысячи лет.
Добрый парусник, честное слово.
А на нем, как и требовал я,
Всё тебе не наскучить готово
Безупречная радость моя.
Все возможно здесь кроме измены.
Что бы нам, не грозило бедой,
Полетим над обрывками пены
Между небом, землёй и водой.
Подарю тебе стансы и лето,
Синевой обустроенный храм.
Афинянин из дема Гаргетта
Будет лучшим учителем нам.
Двуединство удачи и цели.
Легкий парус из розовых лент.
И не важно, конец ли апреля,
Пять ли дней до февральских календ».

** понятно откуда

Сергей Обухов, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 884 № 66456 от 08.12.2008

0 | 0 | 1955 | 26.04.2024. 16:23:21

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []