На темной стороне луны

СТЕКАЯ НЕБЫЛЬЮ

стекая небылью,
сквозной метафорой
от края неба ли,
да в хрупкость амфоры,
что лепит истово
гончар - а руки-то
прозрачны - издавна
вращать на круге том
ему кругами бы
лишь глину белую,
а мы, плоды любви,
сквозь жизнь дебелую,
стекаем сбитнем - ту
наполнить амфору -
стать пеной взбитою
сквозной метафоры...


ЦАРСТВЕННОЕ СЛОВО

Но парадигма мира неизменна.
Как прежде, внутрисердно, внутривенно -
Инъекцией соблазна - Саломея…
Гордыней, местью, плотью вожделея,
О голове за танец – снова, снова
Мир подтверждает царственное слово,
Он одержим в азарте утверждаться:
Пророка кровь на блюде сатисфакций.


НА ТЕМНОЙ СТОРОНЕ ЛУНЫ

На темной стороне луны не прорастает вертограда.
Обрубки снов, любви, вины тех, кто проходит анфиладой
Сквозь залы гулкой пустоты. Там клен сухой у аналоя
Ждет, видит язвы наготы сынов луны и ... их былое,
Где лгали лунные дары, смущали знаки и приметы.
В кленовых прописях коры не отыскать сынам ответов.
Там правит службу словно бал сатир. Он пьет луны отраву.
А каждый так ничтожно мал...
И надо каждому так мало...
Для причащения потир янтарным наполняя ядом,
Разгульный огненный сатир танцует в лоне вертограда.
Читают лунные сыны псалтирь огня по ветвям клена.
И сердце, полное вины, рассечено волной соленой.


ЧЕЛОВЕЧЕК

никто не окликнет не скажет войдите
никто не откроет последнего царства
и вы над осокою острой парите
и верите в силу превратного шанса
но также за морем и где-то за миром
живет человечек в озябшем полесье
он видит как в небо вонзается клином
нелепая светлая чуждая песня
он слушает песню он смотрит на небо
и нет оправданья ему до заката
и нет утешенья идущему следом
оттуда откуда и он был когда-то
и нет утешенья ему до рассвета
и нет оберега на этой дороге
идет человечек за кромкою лета
вдыхая пожухлые прелые строки
простите простите за мной не идите
поймите что узится тропка лесная
где вы над судьбою окольной парите
ни имени времени неба не зная

ФЕНИКС

Вторичность зла или добра, спирали одиноких судеб…
Приходит новая пора и поглощает то, что будет.
Первичность боли и любви. Как Каин, напитавшись млеком,
Выходит мир из полыньи убийства - сыном, человеком.
Его не спросишь, где твой брат? Он сам себя за первородство
Вновь убивает. Он бы рад иметь совсем иное сходство,
Но в нем живет бессменно страсть изведать глубину паденья,
Чтобы меняя ипостась, взлетать в огне самосожженья.

Людмила Владимирова, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 1211 № 65762 от 11.11.2008

0 | 0 | 1985 | 25.11.2024. 13:07:59

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []