сто граммов правды развяжут любой язык
на перегоне дождливом в пустом вагоне на нижнем месте
ложка дрожит от промозглости о стакан дребезжит
незаметно как уже двести

двести это серьезно тут ничего не скрыть
хоть лампочка тусклая как лучина тенью нависает полка
от сквозняка качается шторка завтра придут неловкость и легкий стыд
словно сходил в самоволку

пьяный свободный нашатался где-то нос в табаке
водитель встретит распахнет дверцу и уже через
час приняв душ и форму пиджака с Ланжин на руке
сядешь за широкий стол и будешь подписывать ведомости выпятив челюсть

а пока триста триста уже перебор
разговор переходит на женщин точнее
на одну из них которая все наперекор
у которой в глазах укор и все-таки хорошо только с нею

а без нее хорошо чувствуешь как плохо без нее
четыреста а все равно плохо и все больше слаб ты
и чем дальше тем она становится дальше и оглушительнее вранье
жизни и правды