Как в запахах хвойных
всяк памятлив стал —
копилкою сиюминутного —
припомнил пути многотрудного
скупою судьбою дарёный привал,
собак и конвойных,
холодный вокзал,
и пленного немца согнутого
(которого пайку по злобе украл)
он только один голос свой возвышал
средь общего сна бесприютного.

Как все — никакой (брат родной б не узнал) —
то с болью двойной, то с полуторной,
губною гармонью
тоску изливал
по родине
фатерно-мутерной.