То ли вОроны, то ли ворОны —
никогда в этом не разберусь.
Ходят важные, словно бароны,
а по сути — крылатая гнусь.

Эти Божьи создания гадки,
не лежит к ним, нахальным, душа.
Жалко, нет под рукою рогатки,
пусть не каркают здесь, мельтеша.

А за что — хоть движенья неловки,
хоть и лапки и крылья черны?
Ловко в них попадал из винтовки
самодержец огромной страны.

Истребитель сих птичек картавых
проиграл в одночасье войну,
и волною погромов кровавых
затопляло всё чаще страну.

Сотворив из убийства забаву
и беды не предвидя пока,
проворонил охотник державу
и очнулся в тобольской ЧК.

Что он вспомнил, по стенке сползая?
Может быть, кишиневский погром?
Он застрелен в упор негодяем —
только выкрестом, а не жидом.

А палач его, ленинец духом,
(как причудливо тянется нить!)
обрывал в детстве крылышки мухам,
обожал также кошек казнить.