Божий одуванчик

Проспект огромен. Названный именем нехристя, продуваемый насквозь ветрами, заставлен наш главный и знаменитый большущими домами, длинными, как года.
В троллейбусе можно поспать, пока доедешь.
Ковыляя палочкой, входит бабка старенькая. Наде ей место уступить, хоть и неохота.
--Далёко ли восемьдесят шестой-от дом?
Какая остановка ей говорили, да она забыла.
-- Мы, бабушка, следить будем, чтобы ты не промахнулась.
--А? Что? Вы уж мне скажите, а то я слепая, не вижу.
Полтроллейбуса стало хором считать. Семьдесят второй, семьдесят четвертый.
Бабка была не только слепа, но и глухая, как пень, и нашу декламацию слышала как команду на выход. Её усаживали обратно. Бабка крестила каждую цифру и благодарила Бога за то, что он так умно устроил, что нечет плавно рос, приближая весь порядок к заветному числу, где, слава Богу, аптека.
--Я в полуклинику на прошлом месяце ходила, у нас врач обходительный, обстукал меня молотком своим на резине всю как есть, и обслушал -- Бабушка окрестила крестным знамением «полуклинику», хорошего доктора и его молоточек. – И говорит врач-от: «Специально для вас лекарство есть, поможет.» Вот ладно, а то я и капустный лист прикладывала, и мазью германской мазала дорогой, а золовка присоветовала назьмом коровьим полечиться, говорит как рукой снимет, так мне с деревни назьму-то свеженького привезли, только не помогло.
Хоть и не помогло, но бабка за рассказом своим меленько крестила и золовку, и навоз, а мазь германская осталась без бабкина православного благословения как дорогая и бесполезная.
Выяснилось, по старушкиным словам, что средство специальное продается только в той аптеке, куда она и едет через весь город с пересадками. А должен был зять доставить, здоровый парень.
Но зять, хоть и здоровый, одной известной на Руси болезнью все же болел. Суставы так ломило по нонешней погоде, что бабушка наша решила не ждать, когда кончится зятев запой, и вот поехала сама.
Вот и конец бабкина пути, и после короткого спора троллейбус решил, что лучше выйти на дом пораньше, немножко вперед пройти, чем назад возвращаться – это всегда почему-то досадней.
На старухином лице благость. Ей приятно, что специально ради нее, как врач сказал, придумали лекарство от всех ее болезней, и что публика подобралась знающая, помогли доехать ей, старй, слепой да глухой.
Покрестив всех, бабушка выходит. Я смотрю, как она, влекомая надеждой, бодро телепает к большой вывеске со змием над чашей. В аптеке ее ждет лекарство от всех болезней, придуманное специально для нее, слава Богу.
Вечерело, и тут на всем проспекте зажглись фонари, и стал он, крещеный старухой, виден до самого конца. А окончание его всей шириной своей нечеловеческой въезжало в багровую зарю.


2008

Александр Медведев, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 733 № 59359 от 18.02.2008

0 | 0 | 1673 | 19.04.2024. 04:15:48

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []