Октябрь, тринадцатое

Разбитую чашку не склеить. Пролитой воды в нее не собрать.
Кольца, закатившегося под пол нашей оставленной квартиры, не отыскать: паркет ручной работы, хоть и скрипучий, и облезший за эти двадцать лет – а жалко…
Мне кажется, я сдал все свое, что можно. И даже кого нельзя сдавать.
И снял мансарду. Чужую… В щели сквозит. Холодно… хотя радиатор на «жарко».

Работник Серега приходит спросить: как вести водосток.
Он строит нам дом и еще не знает, что не достроит.
Ты смотришь в западное окно: опустевшие грядки, жгут ботву, режут кабанчика… Я гляжу на восток:
буря лиловою мглой небо над Камою кроет.

И мы с Серегой скользим по непросыхающей глине к дому, белеющему смоляными сосновыми бревнами, и я черчу на тяжелом песке,
какой ширины делать отмостки, как вести желоб, поребрики…
Ты помнишь, наверно:
прошлой весной в Лосином, на просеке, я увидел серебряный волос на твоем виске…
Он был первый.

И странно, что я тогда не почувствовал, как кончается старая жизнь, жизнь без забот,
иногда пасмурная, но больше-то солнечная…и начинается – эта.
Час. Начинается обед у Сереги:
во вчерашнюю картошку вываливается свиная тушенка, все это перемешивается, жарится на сковороде до шкварок – и вот
можно кушать.
В одном окошке видны три дороги,

в другом - весь наш несбывшийся огород и сад: прошлогодние саженцы яблонь и груш,
низкие грядки невыросшей свеклы, кусты перезревшего салата, брякающего семенами… Серега жует и рассказывает, рассказывает: …и вот, как
Светка в Рождество сгорела от палева, - все стало не так, все потеряло смысл. И такая, поверишь ли, сушь… такая стоит сушь,
хоть и вона как льется!
Да, была пАдка на водку

и блядовала она, и махался не раз из-за нее, дурищи, - а все-таки был в ней какой-то смысл… был ведь, да?
А теперь – потерялся. Пусто…
Ну, вот закончу дом, вернусь в город, разберусь с одним гадом, может развеюсь…если повезет, дадут условно.
И, смеясь, Серега оставляет меня мыть посуду и, пока не льет с небес, идет делать замес. И орет дурашливо: Кильманда*! Эй, хозяин, киль сюда свой манда!
И я киляю, и выполняю функцию технадзора, чтоб была густота раствора, чтоб было красиво и ровно. Ровно

полтора года и двадцать один день новой жизни, неосознавшей себя, полтора года отрубания по кусочкам старых хвостов и сдач себя и всего кругом,
и один день понимания…
Серега глядит наружу, курит... руки распяты на крестовине окна. Вечер от дождя и света стоваттки маслянистый, черный.
Надо идти, но я не знаю куда… и Серега не знает. И, может, поэтому он и я – мы будем строить наш с тобой новый дом...
Дом обреченный.

___________________
*Кильманда (с татарского) – «иди сюда».

Октябрь 2007

Андрей Баранов (Gleb Bardodym), 2007

Сертификат Поэзия.ру: серия 418 № 56174 от 17.10.2007

0 | 0 | 2191 | 18.12.2024. 22:59:24

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []