Сделай усилие, и разрешится ночь
лунным сияньем, идущим плечом к плечу,
цепью густой опоясав сквозную новь
скверов и улиц, влачащих свою весну,

алчущих соков древесных, тугих ветвей,
тонких, упругих… Серебряной пеной рыб
движется войско. И город ещё ничей,
но отражают окна двойной изгиб

медных щитов и лучников длинный ряд.
Топкая полночь, колодезный стылый сруб.
Если поверх голов опрокинуть взгляд,
в звёздной трясине увязнешь по сухость губ.

В рыбьих чешуйках кольчуги ликуй, луна,
что отражённым сиянием звонок меч,
что обжигает ночь золотой фонарь,
гаснет, и катится горько с поникших плеч.

И сквозь закрытые веки всё дальше дом,
слаще вода его, сколько её ни пей,
сколько ни бей по поверхности вод веслом, –
не утопить тоски запредельной всей.