Вот столик берёзы карельской. Букетик
фиалок на нём в стеклянной египетской вазе.
Как раннее утро вливается в окна, суля
забвение страхов и чувств обновленье, и свежесть.
Проснуться с тобою в усадебном доме, в раю,
отрезанном лесом, рекою, полями от града,
который пропахнул навозом и кухонным дымом.
Весь день нам – безделье и скрип переплётов в прохладе
вивлиофики. Пусть эхо в углах угасает
у мраморных бюстов безликих, бессмысленно-белых.
Прасковья оставит у входа поднос на консоли из бука.
Клубника и сливки. Их будет отрадно вкусить,
отринувшись от фолиантов, не ведая, что
чрез Неман уже корсиканец надменный потоки
полков мановением пухлой руки посылает.
Эпоху, где нам так уютно с тобою, теперь
эпоха другая поспешно стремится сменить.