Бегемотьевы хлопоты

Куры неслись бегемотьевыми яйцами… Их и бройлерами было назвать нельзя, но сошедших с поезда они впечатляли… По перрону бродил дюжинный поп и осенял прибывших на полустанок пассажиров.
Чешуйчатые рептилии размножаются яйцами, а бегемоты нет. Ну, не несут они яиц… А куры несут на полустанке Бегемотий запруд, хоть и хлопотное это дело… От подобных кур шарахаются даже привозные заезжие петушки, и, минуя счастье сие, поспешно следуют в суповые кастрюли…
Некогда во времена брежневского совнаркома местное руководство закупило у китобойцев самую всамделешнюю акулью икру и в соседнем колхозе вскормили ею инкубаторских цыпочек. Вот и вымахали ростом с табуретку тамошние кряжистые дуры, да петушки над ними как поднатужились… И дело пошло. Яйца получились серые, груздеватые – внешне на бегемотцев похожие, а цыплята ко времени повылупливались сытенькие с гузноватыми шейками, приплюснутыми головками и о четырех лапищах…
– Такие оборотни и не закукарекают, – позлобствовала торговка-молочница тетка Зина, но как только те подросли, – завелась с местечке куриная многоголосица… Все до одного курьи певцы вдруг оказались курантами туевыми… Местные тут же будильники повыбрасывали – сплошняком китайского производства, – поскольку в каждом подворье будто свои собственные куранты запели – от простого дин-дон до полонеза под полечку… Но на том дело не кончилось…
Стали как-то местные замечать, что ни хорьков в подвалах, ни полевок на огородах внезапно не стало. Будто перевелись в одночасье… А куры от того только в жира пошли… Однако с тех пор в суповые кастрюли их что-то не приглашали… Не захотелось жителям с эдаких генно-измененных придурищ по чуток самостоятельно в хищных динозавриков превращаться…
Вместо этого стали они подносить своих бегемотцев и бегемотиц куриных домашних к почтовым да скорым поездам дальнего следования… И вскоре славе о бегемотном курье, что из местечка-полустанка Бегемотий запруд, звонким эхом прошла и разнеслась по земле русской и до самого дальнего славно нездешнего Степан-города докатилась…
А слыл тот городок нездешний зоологической Меккой, и разъехались оттоль мужички в белых халатах с куриными стетоскопами народ от бегемотьей дури резонить… А со всяческой паникой да паникёрами в ту пору бороться ещё не разучились… Чуть кто бывало запаникует чуток, как тут же мужички со стетоскопами по шеям такого накостыляют и сунут в дальний колодец отмокать до зари… Тут-то куры его с полустанка Бегемотий запруд и заклюют.
Так что в том Степан-городе дальнем куры те были как бы карателями окрестного инакомыслия, а посему вывешивать плакетки «Враг не дремлет!» стало вовсе не надобно. Привычным делом, за инакомыслием перевелись и полевки, и кроты с хомячками и зерно с борозды…
И оттого шамать в Степан-городе стало нечего… И мужички в белых халатах со стетоскопами пустили карательных кур под нож и вновь завели по избам электронные китайские ходики, а бегемотий куринных поели вместе с потрохами, в которых всё ещё были остатки той самой легендарной акульей икры… И повырастали с тех едоков динозаврии настоящие в трох-тиродох – мозгом мальки, задами пеньки, руки оттопыренные, хари отодвинутые в палеозой…
А тут грянула перестройка и подошло время новые порядки на земле степановской заводить… Накатили степановские диназаврии по рюмашке бражки настоянной на курином помете и принялись в своей окраинной динозаврии недоюрскую жизнь стаканить…
А Бегемотий запруд между тем – бац! – и отшвырнула жизнь в заграницы… И пошла по Степан-городу молва превеликая, что вскоре случится второе пришествие Трясогузки… И будут наступать на Степан-город рати несметные кур-не-цыпочек о четырех головах на черепашьем ходу, и будут гребни на головах тех по-черепашьи же панцирными…
– Не пропадать же нам, мужички! – рявкнули остервенело диназаврии, и от летописных ижиц прибавили: – И слева нас рать, и справа нас рать, не облажаемся, братия и постоим за град Степано.. ик!–стольный!
Рявкнуть то рявкнули, и выпить привычно выпили, а отстоять города не сумели… Прибыло в ту ночь на Степаногородский хладокомбинат ровно четыре вагона окорочков бройлерный, к ведомости о присутствии которых к наличии мелкими буковками прибавлено было – «окорока куриные симметричные, парные». Сдуру прочли как парные, а, по сути, упустили, что ровно о двух парах окороков к каждому прежде живому бройлеру толковалось…
Цену определили даже по коммерческим меркам мизерную, поскольку головами степаногородцы некогда прежде от употребления бегемотьевых кур скукожились. Невдомек им стало, что и есть это тем самым нашествием предсказанное началище деструктивное… В ту пору многие города и веси прошли "азы" капитализма в подобном стиле ... А что до "законности" тех отношений, – то со временем и "юридические" понятия в Степан-городе поменялись. А в не недавние времена редко какая "коммерческая деятельность" юридически была узаконена, над каждой "стояла" куча всевозможно всяческих "крыш".
Время вперёд уже в новом веке были вычеркнуты статьи "о спекуляции" и правовой "оценке" за те деяния... Но в Степан-городе до этого дело так и не дошло. Заплясало все, как водиться по судам, и пересцепщик вагонов, допустивших те парные окорочка в пределы Степан-города был, как водиться, помещен в дальний колодец, где бы пребывал и по сих пор в отбытии наказания, да только простудился он тяжко и в собственных соплях захлебнулся… Зато у самих жителей Степан-города поотрастали вторые задние ноги… И стали они челноками…
У челноков же обычно свой мат-перемат да смёт-перемёт… А тут ёще привалило каждому по четыре ноги… И хоть кентавров из них так и не вышло, а подстегнуть рост коммерческой активности подстегнуло; И "цены" на товары и услуги быстро поползли вверх, поражая всех своей астрономической высью! А к тому же все четыре вагона окорок бегемотьих кончились, и пришлось всем населением срочно пересесть на помол из костей прежде съеденных бегемотьевых бройлеров.
А сей продукт в народе нарекли ласково «кокочино костное к пьянке», поскольку кушать-жрать к тому времени разучились на пустые карманы с ветром – и оттого только пили и растили роговые предлобья…
Да что о том говорить! Такова уж специфика челночного жанра – живот поджал, сорвался со всех четырех купить, где подешевле да продать, где подороже! И по установившимся ценовым "критерием спроса"! А "спрос" рождает предложение с присущей тому специализацией! Чуть что не так – так тут же по рогам…
Да от такой житухи – все рога-то обломятся… И то, если без криминала, а так – только по пьяне… А то бывало столько случаев ограбления, шантажа, "наездов", насилия!.. А домой добрался, пузцо поднажрал, плюнул не ороговевшие лобные доли, отбросил все четыре копытца…
А память о бегемотовых курах отошла в область местечковых преданий и стала легендой… Первое же нашествие Трясогузки было признано самими степаногородцами тем истинным путём, по которому в силу Провидения и отягощающих его обстоятельств они всё же прошли...
Вот почему все последующие нашествия Трясогузки были названы дорогами к Храму и им преклонились головушками диназаврическими беспутными. В этом был выбор и личное дело каждого, ибо они для себя это избрали…
…Кто с тех пор в динозавры подался, а кто в кенты кетаврические перешел… Что тут поделаешь? Лишь только данная Господом способность на благо людям да благодать житейскую распространена была бы! Иначе – конец идиллии процветания подкрадётся незаметно! Примеров тому немерянно...
Грехи замолить каждый волен, но если в том только искреннее движение наблюдается! И на то – воля Божья! И степаногородцы все же дождутся от Всевышнего награды искренне по Вере своей в Трясогузку и её многочисленные пришествия, и жизнь их тяжкая, Трясогузкой в три Господа посланная с ними во имя Бога останется, ибо с Богом и Трясогузки гнездятся и походы их жуткие временами во Степанов-город случаются…
Такой "хоккей" был им, как видно, угоден изначально. Аминь! По предопределению сущему… Ибо входим в эру Великой Синтетики во имя вездесущего Ничего… в эпоху птичьего гриппа. На том – трижды финцец!..

Веле Штылвелд, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 43753 от 11.04.2006

0 | 0 | 1898 | 17.11.2024. 19:14:48

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []