На Смоленском попрощались, а потом
я ловил ее молчанье жадным ртом.
Черный дворник, нализавшийся в дрова,
не родившееся завтра отпевал
на погосте, за которым - крест да крест -
черный вторник, черный дворник, черный лес,
да еще ее молчанье, а над ним -
только дым, моя родная, только дым