Мой оркестр никому не нужен,
Трубы свалены в дальнем дому.
Был кому-то я верным мужем,
А любовником никому.

Трубы гасли, металлы блекли.
И тускнело, увы, серебро,
Я читал между строчек шекли
И гадал на листах таро.

Что же нынче когда устало,
Когда медленно и всерьез? -…

Оживает тепло металла
В самый истовый, вдрызг, мороз.

И пюпитры теснятся кругом,
Ноты лезут опять в глаза,
Будь, музЫка, как прежде другом,
Что не против, а только – за.

И читай, и играй по нотам
Тот единственный полонез,
Что в чулане играл обормотом,
В одиночку, навзрыд и без -

Этой радости и напасти,
Этих сумерек и тоски,
Мой оркестр, мое тайное счастье,
Что поверх гробовой доски.

30 января 2005