Я февраль выпускаю табачным зловоньем — вверх,
Принимаю весну, как одну из земных вер.

На крупинки веселья дробит тишину капель,
Для меня наполняя хрустальную бездну-купель.

Я должна первородную порчу свою превозмочь —
Согрешила когда-то рожденьем в морозную ночь.

Чтобы таинству дать сквозь замерзшую кровь прорасти,
Я скажу, не лукавя, ослепшему снегу: "прости!".

Мы в расчете с зимой, и никто не в убытке из нас,
Но я буду носить ее в радужке северных глаз.

Замолчит, претворившись, что вовсе не ропщет она,
Я призналась во всем, но не знаю, была ль прощена.