Он в своей правоте не имеет и тени сомнений,

это слышится залу, когда он с трибуны гремит,

и возносится ввысь нерушимый стальной монолит

разудалых амбиций и выстраданных убеждений.

Но когда затухает помпезных речей торжество,

и домашний уют принимает его возвращенье,

не дано нам узреть, как он просит у Бога прощенье,

как добрейший Всевышний устало прощает его.