Совсем скоро на Землю придёт Новый год, и хочется верить, что будет клёво.

Прежде всего — что выпадет нормальный, не слишком сухой и не слишком влажный, пушистый снег; что скроет он всю накопившуюся грязь и прочую гадость, а всех, да, всех, всех-всех заранее изготовившихся посыпáть его реагентами — сметёт внезапно налетевшим ураганом, и на их место вернутся нормальные люди с нормальными лопатами, а также — на случай если потребуется принять меры против гололедицы — с нормальным, химически инертным охристого цвета песочком.

Хочется верить, что в продаже будут нормальные абхазские мандарины, а не та апельсиноподобная хренота, что в последние годы так и норовят впарить подслеповатому потребителю вместо знакомого и любимого с самого раннего детства ностальгического чуда! Чтобы были, как им и полагается, нормальной приплюснутой формы — со вмятинкой на одной стороне и с зелёной пимпочкой на другой; чтобы легко чистились, а вкус имели — не сладкий (чур меня, чур), какие бесы внушили вам, что мандарины должны быть сладкими! — а едва сладковатый, с этакой озорной кислинкой…

Хочется верить, что народ сделает правильный выбор, что бы это ни значило.

Хочется верить…

А на дворе всё тает и, по слухам (темно, и подслеповатый потребитель нифига не видит), идёт дождь. В воздухе носятся бактерии, новые штаммы гриппа рыщут по супермаркетам, двуногие животные чихают и кашляют, не прикрывая рта, брызги летят во все стороны, и нет тебе спасения от очередной надвигающейся пандемии, ослабленный городской человек.

Впрочем, болезнь неизменно идёт тебе на пользу: все новые и новые очки набираешь ты в негласном конкурсе на самого несчастного. (Участие по умолчанию принимают все живущие, и это не обсуждается, ребята.) Уже и забыл ты, когда в последний раз не ломило твои члены, не крутило суставы, не раскалывалась голова… Что ж, — удовлетворённо говоришь ты себе, — конечно, мне пока далеко до тех, кому собирают по соцсетям на пересадку костного мозга, однако надежда войти в первую сотню… или нет, пожалуй, в первую тысячу: нужно быть реалистом… короче, надежда есть, есть… Главное — верить!

Верить в определённую логику происходящего, в наличие чётко прописанных в истории твоей жизни причинно-следственных связей, в неумолимый закон… Тот самый, по которому ты должен получать «по заслугам», а не по капризу жребия.

Иначе не чувствуется обратной связи с реальностью, и, дезориентированный, ты постепенно теряешь последние крохи рассудка, а его у тебя было не густо и ранее…

Начинает казаться, что гирлянды на деревьях развешаны лишь ради того, чтобы против фамилии какого-нибудь ответственного за распил средств чиновника префектуры поставили очередную галочку; что музыка, несущаяся из динамиков, не музыка вовсе, а экспериментальный шум, транслируемый с целью уточнения актуального на сегодняшний день уровня нашей с вами неприхотливости; что даты изготовления на всех без исключения продуктах питания были подделаны не однажды, а два, три, четыре раза… но ведь это же не так!

Вот что бывает, когда утрачиваешь веру: подозрение уже не оставляет тебя, заполняет изнутри, разрастается, как опухоль… Ну! Разве ж это дело? Разве можно так жить?!

Нет… Поэтому — хочется верить.

Что в будущем году нас ждёт одно лишь хорошее. А плохое не ждёт, оно приходит само и без приглашения разваливается в нашем кресле, положив на такое же чистое, светлого бархата сиденье кресла напротив копыта в заскорузлых носках, источающие аромат сыра, слишком долго добиравшегося до нас из Неверландов через братскую Велорусь. И с этим ничего не поделаешь.
Но есть календарь на следующий год, «с собачками». Есть мосол, припасённый для варки студня. Есть неиссякаемый источник оптимизма: собственные, индивидуальные грёзы, получаемые из общественных мифов путём возгонки и последующей конденсации.

Есть ёлка, в конце концов!

И хочется верить, что ещё до истечения декабря на ближайшей барахолке… пардон, дико извиняюсь, на ярмарке-выходного-дня — я каким-то чудом умудрюсь разжиться той самой архаичной затычкой для ванны, которая диаметром не сорок пять, а сорок миллиметров!
Чтобы примерно за полчаса до этих опостылевших курантов мирно набрать воды, поставить на стиралку рядом блюдо с загодя раздобытыми именно абхазскими, а не какими-либо ещё… Чтобы открыть «Саяны», долженствующие символизировать для несчастного абстинента это ваше пошлое шампанское, погрузиться в тёплое, почти горячее… и — провожать, провожа-ать…

Без веры никак, вера горы двигает. Хотя, в сущности, уверенным можно быть лишь в одном: Новый год действительно очень скоро наступит!

И вот… когда это наконец произойдёт, ты, сквозь усталость и хмарь утренних сумерек, почувствуешь себя последним идиотом из-за того, что в очередной раз купился на это вот всё… Но будет слишком поздно.

Вернее, слишком рано.

16 декабря 2017 г.