Ни тени в комнатах пустынных,
ни звука в убранных садах.
Безлистый онемел осинник,
стоит от смерти в двух шагах,
царапает распятьем прутьев
небес потрескавшийся лик.
А небо заслоняет грудью
их обескровленный язык.
Безмолвствующие напасти,
осиротевший гул шагов,
взгляд отторжений безучастен
к неотвратимости штыков
холодных слов, ненастоящих,
нахлынувших из талых вод.
День сам себя за шкирку тащит
и, шиворот-навыворот
посконные надев рубахи,
слова отходят в вечеру
и головы кладут на плахи
страниц под топоры перу.
Колдует ночь над мёртвым телом
не выдохнутой мной строки,
скулит, хлопочет неумело,
донашивая слов ремки.
Докучливые полу-фразы
роятся подле ночника
души, но погибают сразу,
едва коснувшись языка.
Нелепых слов холодный пепел,
труху и плах, и топоров
рассвет сметёт великолепием
гортанных воплей петухов.
***
В путь собираю слова.
Поправляю воротнички, бантики...
Ах, досада какая - истрёпаны рукава,
как не кстати-то...
Усмиряю - а то расшустрились, ишь,
того и гляди - споткнутся да в лужу.
Что? Что ты там говоришь?
Стихи? Хм, да кому это нужно.
Там соберутся такие умы,
что говорить стихами
стыдно, к тому же они так дурны,
пусть остаются снами.
Только слова, только слова...
прилично воспитаны и прилично одеты.
Вот у этого, в сереньком, голова
совершенно другого цвета.
Перепутала буквы, ну как, скажи,
их отправить в приличное общество,
они не умеют держать ножи,
они не танцуют - топчутся,
они невпопад говорят всегда,
отвечают искренне
на мимоходное "как дела",
будто на исповеди,
называют осла - ослом,
собаку - собакой,
кота - котом,
стены они пробивают лбом
и берегут колени,
не наступают на тени,
не запирают на ночь дом,
если из дома уходят
с собой никогда не берут ключи,
не чистят ботинки,
хлебают щи,
чай пьют из блюдца вприкуску,
им до искусства -
как до китая пешком,
они не умеют смешком -
ржут по кобыльи.
Пусть дома сидят, дебилы
***
Дом в темноте окажется чужим,
враждебными и потолок, и стены.
Лишь мотылёк светильника жужжит,
не замечая страшной перемены.
Скопление по четырём углам
теней, тревожный стук заблудшей ветки,
и холодок бегущий по рукам,
и вздохи престарелой табуретки -
всё это неразборчиво звучит
в зыбучей тишине пустого дома,
и только дом задумчиво молчит
так, будто мы с ним вовсе не знакомы.
Дом отдохнуть желает от меня,
но, как назло, мне некуда податься.
Терпи, мой Дом холодного огня,
по комнатам твоим шаги скитальца.
В таком дому случаются стихи,
но говорят - "катарсис не случился".
И я на попечение стихий
передаю закрытые страницы.
Мне говорят, мол, раненая я.
Да! Правы вы. Я - раненая птица.
Но как же вы не правы говоря,
что мало нас. Не мало - единица!
Сертификат Поэзия.ру: серия
3778
№
193283
от
13.12.2025
6 |
0 |
53 |
14.12.2025. 23:22:55
Произведение оценили (+):
["Сергей Красиков", "Павел Сабинский", "Евгений Иванов", "Виктор Гаврилин", "Елена Орлова/Хлопкина", "Владимир Старшов"]
Произведение оценили (-):
[]