Если вы думаете, что сейчас будет любовное послание какой-то козе, то нет. Просто на нас тут хотят повесить это дело, а не надо! Машина — была, не отрицаю, но вот остальное всё — это не к нам.

Нас двое. Двое быстрее всё делают. Пока один отжимает стекло, второй пасёт по сторонам, всё ли тихо; первый уже в салоне, кнопкой капот пытается открыть, тот, естественно, не открывается, замок заблокирован, фиг ли, сигнализация! — не беда, напарник уже тут как тут, монтировкой тот капот отводит чуток… совсем чуточку, однако ножницы уже пролезают… ну, и так далее. Без напарника кисло, вот те крест.

И в этот раз мы, как обычно, были вдвоём. Именно вдвоём! — а не, как этот говорит, «человек пять» его били… Да и никто его не бил. Так, толкнули… он и упал. В сугроб, на мягкое.

…Не, ну а вы вот что́ предлагаете? Работа уже фактически сделана, сирену отломали нахрен и выбросили, не нужна она как бы, с зажиганием, в принципе, тоже почти разобрались… и тут с заднего сиденья поднимается этот хмырь в бежевой курточке (мы вообще сначала подумали, что баба, но, как щетину заметили, сообразили, что мужик… хотя и неровный какой-то… явно не наш, ну!) и с ходу начинает лопотать. Ничего не понятно, одни «вабене» какие-то и «порфаворе»… Вот по этому «вабене» я и догадался, что тут у нас итальянец, самый что ни на есть натуральный: помните, мультик был про капитана Врунгеля, а в нём два гангстера? — один из них, который мелкий, говорил всю дорогу «вабене», «вабене»… А этот, в бежевом, ещё и в ноль похож как раз на него!

Ну, мы не то чтоб обрадовались (сами понимаете, не вовремя нарисовался), но развеселил он нас, это да. Сидит такой, глазами лупает, ничего не понимает, перегаром от него несёт, на голове воронье гнездо, после здорового сна-то, а в руке ещё и букет роз, нормально?

Розы немного прижухли: мороз… и в салоне тоже не май-месяц, между прочим. Этот тоже кашляет уже, но из последних сил щерится — и всё чего-то объяснить норовит. «Цветы, — говорю, — мне?» — он ещё шире заулыбался, обрадовался, видать, что с ним разговаривают, истосковался человек по общению… «Ладно, — говорю, — ты их пока у себя подержи, хорошо? Ну, ферштейн? А сам выметайся, нам ехать пора!» — и за рукав его беру, легонько.

А он совсем развеселился, вырывается, мою ладонь зачем-то ловить начал, тут я уже обеими руками беру его, вынимаю наружу и…

Не-не, вот этого не надо, никто его не бил в лицо, это кто-то после нас уже… Да вы его больше слушайте! Он же пьяный был, пьяный! Ну, не пьяный, но с такого бодуна, что всё равно не соображал ничего.

…Напарник замки на педалях и руле перекусил, уже на водительском месте сидит и, перегнувшись, в бардачке ищет, чё есть послушать, блин, а я тут время теряю… Тогда-то я и оттолкнул этого клоуна, один раз! Два? Может быть… А потому что не удалось мне от себя с первого раза оторвать его, вот почему… Короче, бережно усадил его в снег, вместе с букетом, и скорей систему впрыска оптимизировать: есть у нас маленькая канистра, специальная, так я её туда же, под капот — и к той системе шлангом подсоединяю, ситуация-то типовая… Осталось рядом провода бросить, а в салоне замок на коробке раздавить гидротисками, и — чё, всё, погнали!

А этот никак из сугроба вылезти не может, барахтается там, причём как-то уже вяло: то ли сморило его заново, то ли… Да откуда ж нам знать! На нём не написано, что у него сердце…

Хорошо, а мы-то при чём?! Мы его не поили, так ведь? И в машине спать не укладывали… и не били, говорю же! Наоборот, я, когда понял, что сам он не встанет уже, руку ему даю, он за неё уцепился, тяжёленький такой дяденька… «Грацие», — говорит. Но тут напарник меня из открытой двери в плечо пихает, поехали, мол, хорош… Ну, и поехали. А этот остался, конечно. И никто его не бил. При нас, во всяком случае.

 

— Расскажите о своих отношениях с Драбкиной.

 

О каких отношениях? Никаких отношений не было. Целовались пару раз — это не отношения. У неё с Кoцаным отношения, это да. А если у них отношения, то я-то тут каким боком? Коцан, знаете… Если я к ней только подойду теперь, он меня… Короче, никаких отношений. Были, а теперь нет. И куда она пропала, не знаю, вы у Коцаного спроси́те… Тоже пропал? Ну… тогда Кота можно спросить, они с ним вась-вась, типа… Не-не, я только так, краями, привет-пока…

Мотоцикл? Не, не попадался. Хотя не знаю: вёл-то Серёга…

А я чё? Сзади спал, на месте придурка итальянского. Серёга-то видел что-нибудь? Потому что я тем более не видел… А, Серый, салют! Присаживайся… Вот, вы лучше у Серёги узнайте… Что? Говорю же: как я мог видеть, раз я спал!

Никого мы не подрезaли! Серый, ты что молчишь? Рожай чего-нибудь, а то что я один-то?.. Было в дороге что-нибудь, пока я спал, эй? Слышишь?.. Это чё у него? Какой такой шок?

 

— Вернёмся к господину Спаллетти. Вы утверждаете, что, когда видели его в последний раз он был…

 

Да абсолютно! И жив, и здоров, клянусь мамой! В смысле, не знаю, что у него там было с сердцем, но… Да ведь он мне «грацие» сказал, Серёга свидетель! Серый, ну скажи…

Говорите, нашли в Кирове? В каком конкретно? В том, который… ну, реальный такой Киров? Или Калужской области?.. Во-от. А нас повинтили где? В Орле! Ну, и где Орёл, а где Киров?!

…Почему под задним сиденьем лепестки от роз? Да потому что, я ж говорю, он там спал, на заднем сиденье, с букетом этим! — спал, да не проспался, видимо… Не вывозили мы его ни в какой лес! Это другие какие-нибудь… Кто опознал, по какой фотке?.. Дайте мне глянуть на его показания! Не, я просто хочу видеть своими глазами: типа, такой-то и такой-то, подтверждаю, и подпись. Ах, не успели снять, помер, бедненький? Ну, а сказать можно всё, что угодно…

Слушайте, мы с напарником вообще не по этой части. Наше дело — вон, машины всякие… А на экскурсию в лес — это не к нам. Серёга! Ну скажи им!

 

— Вам известно, что мы нашли тело Любови Драбкиной в кювете как раз по пути вашего предполагаемого…

 

Любку? Любку — нашли? Нифигассе… Что ж вы со мной крутите-то?!.. Ну, всё. Мне полагается адвокат, разговор окончен…

Да знаю, знаю я, что она и Коцаный… хорошо, Концевич… живут в одном подъезде, так и чё! Кто этого не знает-то?

Да. И машину — от этого самого подъезда… и итальянец…

А при чём тут Концевич-то? Э, не-ет, на Концевича я показывать не буду.

Да и нечего показывать! Серёга и я видели, как они с Любкой заходили в подъезд… Ладно, Серёга, может, и не видел, он в бардачке рылся… разве только через боковое зеркальце, да и то… А я как раз канистру под капотом устраивал и лицом к подъезду стоял… Концевич? Думаю, не видел. Видел бы — подошёл бы поздороваться, он такой… Я ему денег должен немного…

Нет, я не утверждаю, что итальянец выдумал. Но ведь он и ошибиться мог, так? Бухой, да ещё и с приступом… Не имею ни малейшего представления, кто конкретно. Значит, после нас повстречался, факт… А насчёт Коцана — скорее всего, они с Любкой в это время сидели и мирно выпивали с кем-нибудь…

Да с кем угодно. В этом подъезде ещё знаете сколько наших живёт! И Вано, и Кот, и Пузо… и Герман ещё… Почему именно с Коцаным? Что?.. Не-не-не, такого я не говорил, не пишите!! Если только итальянец сам не…

Были знакомы? Кто? Любка с этим?! Да ты гонишь мне…

В цветах открытка была для неё?.. А чё он, раз так, не у неё, а в машине спал? Корпоратив поздно кончился?.. Ах, делика-атный?.. Значит, и машина его? Ишь ты… Мы думали, бомжик.

Любка… Да что у них общего! — он же для неё старый… плюс ещё и по-русски ни полслова.

…У кого тупым предметом размозжена? У Любки тупым предметом голова размозжена?!.. Так, постойте… Но — кто? Кому понадобилось… Какие враги? У неё враги? Не было никаких врагов, глупости… Ах ты ж… Думаете, это чиполлино её так?..

Мы?! Говорю же, мы в это время уже Подольск проезжали… Всё, я не буду больше разговаривать.

…А, вспомнил! — когда ехали, машина вдруг вильнула, я ведь даже проснулся от этого, да?

Серёга! Ты ещё сказал тогда, что вот, байкеры, мол, блин… и — матом их… А потом замолчал и…

[Запись прервана.]

 

9 декабря 2017 г.