…Я услышал эти слова сегодня, в троллейбусе, когда впервые после болезни решил съездить на Москворецкий рынок: крепёж поискать, мне крепёж нужен. Так вот, когда мы проехали приборостроительный техникум, кто-то позади меня произнёс: «Когда я вижу нечто подобное, испытываю духовный трепет».

Нечасто услышишь в современном общественном транспорте такие слова, я невольно обернулся, пытаясь понять, кто из пассажиров мог выдать эту замечательную фразу. К счастью, гадать не пришлось: голос продолжил начатую мысль (правда, за налетевшей с улицы канонадой петард уже ничего не разобрать было) — а принадлежал он юноше лет, на вид, восемнадцати, стоявшего в компании сверстников.

…Бывают моменты, когда не ты решаешь, а что-то внутри тебя будто внезапно встрепенётся и — несёт, как порыв ветра, непонятно куда… Ведь, увидев, что мальчишки собираются выходить, я, честно говоря, испытал даже подобие облегчения (ну их, загадки всякие, меньше знаешь — крепче спишь), но вдруг это самое невесть что как бы подхватило меня под руки и буквально выпихнуло из салона вслед тем ребятам.

Получив в качестве приза дверью в плечо, я стоял и потирал его, непритворно морщась (двери в троллейбусах очень даже весомые), а пацаны продолжали горланить:

— Это ещё ничего не доказывает!

— Да? А как тогда объяснить, что он исчез?

— Лёг на дно, например! Решил подождать, пока всё утихнет…

Я решил рискнуть.

— Ребят! — они повернулись ко мне. — Простите, что влезаю. Вот ты… Да, ты. Только что я услышал, невольно, разумеется, как ты произнёс слова «духовный трепет»…

— А-а… — Парень криво усмехнулся, а все прочие засмеялись (довольно противно и как-то делано). — Ну, это надо игру знать, чтоб понять…

— Игру?

— Да. «Макс Пейн» называется, второй… По мотивам фильма сделана. Там один чувак, ну, вот этот самый Макс Пейн, он, короче, весь такой крутой, да? — и всех мочит… ну, и ему тоже прилетает неоднократно, так что до конца игры он добирается весь такой покоцанный… Ну чё ржете, идиоты! — обратился он к остальным, которые опять… вот именно, заржали, другого слова не подберёшь. — Это просто у нас один знакомый есть, — снова переключился он на меня, — у него погоняло Коцан, ну, Коцаный, вот они и ржут… А, да! — ну, и вот этот Макс, короче, в самом конце находит одну тётку, мёртвую…

— Слышь, — вмешался один из компании, — а у Коцаного-то теперь тоже мёртвая тётка в активе!

— Все опять с готовностью захохотали, явно уже выламываясь («Ой не могу, “в активе”! Держите меня семеро…»), но чувствовалось… вернее, начинало чувствоваться в этом какое-то подспудное напряжение. Тот, с кем я разговаривал, не обращая внимания, продолжал:

— Она, Мона Сакс, ну, так её зовут, должна была его убить, вообще-то, но там такая фишка… Короче, у них возникло что-то типа чувства… И вдруг — опа, она мёртвая… И оно как бы правильно, потому что нефиг, и всё такое… но ведь у них могло что-то получиться… а тут всё, гейм ова, и ничего больше не будет! И ещё музыка такая, лирическая…

— Так ты по этому поводу духовный трепет испытал?

— Ну… как бы да. Потому что… ну как: это и в жизни тоже так бывает…

— Как, например, в случае с этим Коцаным?

Парень напрягся:

— А вы что, знаете его?

Я улыбнулся. На мою улыбку никто не ответил. Все стояли очень и очень внимательные.

— Да вы что, ребята! Никого я не знаю. Вы же сами только что про него рассказали!

— Что мы рассказали, кто?

— Сказали, что есть такой, Коцаный, а вот ты, — я указал подбородком, — ещё радовался, что у него тоже девушка умерла.

— Я? Радовался?! Вы что, с дуба рухнули?

— Ну не радовался, так веселился… И, потом, ты это… не особо-то язык распускай.

— А то ЧТО?! — он отскочил и притворно заслонился руками. — Ой, дяденька меня щас убьёт!

Ратуйте, православные!

— Так, всё! — Парень с «духовным трепетом» встал между нами. — Закончили!

Потом спросил у меня:

— Так я ответил на ваш вопрос?

— Ну… не знаю, уместно ли продолжать. Кажется, я тут явно лишний.

Некоторые из парней хмыкнули. Остальные просто стояли, глядя в упор. Кто-то иронично склонив голову набок, кто-то набычившись. Бомберы, руки в карманах… Все в берцах, будто здесь Палестина какая-то… Будто завтра война.

«Духовный» поморщился:

— Ничего страшного. Так я вам ответил?

— Не совсем: так и не ясно, в чём именно заключаются предпосылки для духовного трепета в описанной ситуации? Где основания-то? Или, скажем так: что в этом духовного?

— Духовного? — Он поднял брови. — Ну, как же: у этого Макса сила духа будь здоров, и у этой Моны, вообще-то, тоже… И вот думаешь: сильные духом погибают, а такие вот, — он картинно обвёл рукой своих товарищей, которые, как ни странно, нисколько не оскорбились), — они в шоколаде… Ну, и от осознания всего этого духовный трепет… Разве нет? — теперь он смотрел выжидательно.

— Даже не знаю… Пожалуй, нет.

— Как так?!

— Да вот так. Ведь ты же сам сказал: и он убийца, и она убийца… Я правильно понял? Так что ж о них сожалеть?!

— Ну-у, — парень развёл руками, — если так рассуждать, то и пошу́тить не захочется…

— В смысле, пошути́ть?

— Да нет, именно пошу́тить. Ну, в шутер поиграть, в стрелялку… Там, типа, все́ ведь убийцы, таковы правила.

— Тогда логично: не захочется… Не вижу ничего привлекательного в подобных играх.

— Но ведь вам никто и не предлагает.

Больше говорить было не о чем. Я развернулся и побрёл к «зебре», собираясь перейти на другую сторону Нахимовского проспекта: моё «рыночное» настроение как-то незаметно улетучилось…

Потом неожиданно для себя обернулся и крикнул в удаляющиеся спины:

— «Душевный»!

Они обернулись. Мой собеседник, помедлив, отозвался:

— Чё «душевный»?

Я гаркнул на всю улицу, аж галки (их в этом году много) взмыли в воздух с ближнего дерева:

— Трепет бывает только душевный! А духовного трепета не бывает, учи матчасть!

И рванул через Нахимовский.

В голове свистел ветер, весело кололо в боку, и я чувствовал, как что-то внутри меня медленно, но верно выходит из пазов, развинчивается… и рассыпается на составные части.

И пусть.

12 декабря 2017 г.