лето осенью поправ.
***
не убежать от осени моей,
не перепрыгнуть луж образование,
не расстелить лугов цветных заранее,
на похороны не зовут гостей,
приходят сами: близкие - друзья,
враги приходят с радостными лицами,
жаль, нет второго дня - опохмелиться бы,
какая гадость всё-таки кутья,
я нарисую классики мелком
на кафеле облезлом цвета осени -
помчусь туда, где ни о чём не спросите,
и напишу на выходе -Welcome!
***
подслушала бесчинство октября
в молчанье оголённых проводов,
в надломленности ночи, в хрипах дня,
в спокойной обречённости шагов,
в предчувствии холодной чистоты,
в потёртом небе, в жалобных ветвях
покинутых, в предательстве листвы,
в домах притихших, в хмурых голубях,
в какой-то необычной простоте
дождём омытых умерших цветов,
в небрежно разрисованном холсте
набросками людей полутонов,
и речка... боязлива и скромна,
напугана - крутой забыла нрав,
обратная безлунья сторона
погребена под траурностью трав
нескошенных, оставленных в снега
напоминаньем, что мы все уйдём...
а у меня - огромная ирга
тихонько умирает, мы вдвоём
вчера смотрели, головы задрав,
на клин последний плачущих гусей,
потом пошла я и открыла шкаф,..
зима грядёт... а тёплых нет вещей
***
за поворотом - шум, тоска, толпа,
машины, перегары выхлопные,
в витрине - отражение столба
на остановке, взгляды-чаевые
на блюдцах глаз, продрогшие слова,
торчащие из курток манекены,
собора золотая голова
да улиц кровеносная система
гоняет суету туда-сюда,
мерцательная окон аритмия,
постылых луж тягучая слюда,
и город этот, как огромный чирей,
всё больше, всё нарывней, всё больней,
надорванная кожица прозрачна,
обломанные ветки в журавлей
нацелены, и словно псы подачки,
трамваев ждут на лавках с козырьком
изношенные ноги и ботинки,
по трубам водосточным кувырком
несутся заморозков первые слезинки...
всё это там - за поворотом, здесь -
такая тишина, что стынет в сердце
змеи гремучей огненная смесь,
такие память выдаёт коленца,
так тарахтит заглушенный мотор
на холостых свободы оборотах,
что хочется рассматривать в упор
все пугала в пропащих огородах.
***
посторонняя комната, выстланная пыльцой
опоздавших на бал увядающих хризантем,
в жёлтом платье разодранном, зла и дурна лицом,
стук в висках - наповал - переплёты под кожей вен -
анатомия осени, каждый скелет - в шкафу,
близость старых рубашек - надежда для новых тел,
околдованный мной сити выклевал глаз жару,
взятых на абордаж и до смерти влюблённых в плен,
в уходящих шагах - переплясы насущных зим,
месяц ветряный шалый, в усах - сирота-смешок,
на прощанье солгав, заунывно отморосит
и по швам, и по шпалам последний свой марш бросок
почерневшей листвой, отлучённою от светил,
опустившимся небом, предательским бегством птиц,
стекленеет лиц бой, в солнце кончился керосин,
инвазивно нигредо - гвоздикой в проём петлиц