Охладевшее лето, припомни себя
в пересвистах побудок весёлых,
где, разбуженной липы цветы облепя
пели знойно-тяжёлые пчёлы.

Повторись, как число в календарном листе.
Всё на место расставь, как бывало.
Не тебе извиняться, что годы не те.
Разгуляйся - чего тебе мало?

Лишь травою дохнёт, исцеляющей грусть,
лишь запахнет чащобой прогретой,
никуда мне не деться - с тобой повторюсь,
возвращусь в настоящее лето.

Этот шелест и шорох ночною порой,
этот мир, что заварен вкрутую,
помогли б обмануть охладевшую кровь
и подвигли б на радость простую.

Вот она, моя молодость: струны в душе,
холодок земляники доспелой,
пряный ветер в лицо, ветерок - и уже
растревожилась жизнь и запела!


*  *  *

Не засветить огнём слепящих гроз
размером в жизнь отснятого портрета.
Я до тоски томительной, до слёз
запомнил мир нагромождённый этот.

Каким бы смертным сном я ни заснул,
но моего всегда достигнет слуха
из пчёл и грома мне знакомый гул.
И отзовётся бестелесность духа.

И всё, что отпечаталось в крови,
прихлынет вновь, подробным до печали.
И вспомню я касания любви
в той чистоте, когда она в начале;

и самого себя на склоне лет
среди торжеств, уже подобных тризне,
черёмух пену, вишен белый цвет
как возвратимость невозвратной жизни.