* * *
День ничего не обещает никому,
он стать решил сегодня эгоистом,
не пианистом и не велосипедистом -
простым булыжником, замотанным в кошму.
Все натыкаются на этот странный ком,
глазами, животами и руками,
и даже те, кто до седин ходили босиком,
ступают осторожно большими башмаками.
И так до вечера, и в синем свете фар,
когда все дышат углекислым паром,
всем чудится какой-то гигантский Дуремар,
безглазый, запахнувшийся кошмаром.
* * *
Монах с айфоном на дебаркадере -
это какая примета?
Только не надо, Бога ради,
о конце света.
Я просто рассматриваю себя на фоне
дебаркадера и монаха, который айфонит
по поводу монастырских, мирских ли дел,
наверно Бог ему так повелел.
А у меня до сих пор ни айфона нет, ни айпада,
и я всё хожу и молчу, как падла,
и всё жую свою какую-то лабуду,
ни с собою, ни с Богом, ни с людьми не в ладу.
* * *
Жизнь в пересчёте на съеденный хлеб
печальна, как старая лошадь,
у Бога подмышкой книга судеб,
на шее всемирная ложка.
Он устал от наших громких молитв,
от распределенья пшена,
у него геморрой, и сердце болит,
а скоро опять весна.
А весною хочется помолодеть,
поиграть в облака и звёзды,
но только вздохнёшь - начинает гудеть
над землёю голодный воздух.
* * *
Сто тысяч моментальных снимков,
кино из радостей и бед,
стоп-кадр с Деменцией в обнимку,
и ты для похорон одет.
Вот ты лежишь в гробу как мальчик,
с недоумением в лице,
что этот траурный вокзальчик
тебе подсунули в конце.
Трубят пьянчужки отправленье,
гуляет ветер ледяной,
из трёх старух столпотворенье
тебя проводит в мир иной.
* * *
Лежал в овраге снег ничей,
холодный чистый снег,
и он не знал, что он ручей,
и снегом был для всех.
Пришла весна, и убежал
ручей под облака,
и там себя зауважал,
на землю глядя свысока.
Он видел множество красот,
он плыл на всех парах,
но пролился дождём, и вот
опять попал он в свой овраг.
* * *
Как хорошо, что не забыли
мы, что такое дождь, -
когда плывут автомобили,
пьяным ты пьян идёшь;
огни по мокрому размазав,
с тобою город в доску свой,
и лучший из твоих рассказов -
он, набранный на мостовой;
и это чище покаянья -
быть заново, и ни за что
спастись от скуки обезьянней,
в слезах, в распахнутом пальто...
* * *
Когда б он мог по клавишам гулять,
гулял бы неглиже и спозаранку,
и феей сделал бы любую он вакханку,
когда б умел по клавишам гулять.
О, если бы носил он карандашик,
как за ухом охнарик золотой,
он одарил бы стервей и алкашек
в своих портретах дивной красотой.
И если б прыгал он мечтательным танцором
по досточкам святым Гранд-опера,
вы посчитали б мелочью и вздором
все ваши синяки, эт цетера...
* * *
Доходит, как по жилам смерть, -
ах, поздно и не впрок, -
семижды семь - не сметь! не сметь!
не нажимать курок!
Но он нажат, боёк плывёт,
и ширится зрачок,
ну кто ж на свете так живёт,
дурак ты - дурачок,
зачем везде успел, пострел,
и ложь вкусил, и честь,
и вот во гробе, самострел,
ни встать теперь, ни сесть...
* * *
Мы обижаемся на жизнь,
жизнь обижается на нас,
и хочешь помирай ложись,
а хочешь кушай ананас.
Она зевает сквозь окно,
и говорит тебе: привет, -
определиться мудрено,
но это не ответ.
Очнись, и мертвеца не строй,
и головой ей покачай,
пусть входит названной сестрой
и разливает чай.
Сертификат Поэзия.ру: серия
3533
№
191645
от
10.09.2025
14 |
0 |
708 |
05.12.2025. 12:03:35
Произведение оценили (+):
["Моргунова Елена", "Ирина Бараль", "Пахомов Сергей Станиславович", "Алексей Кулешин", "Сергей Красиков", "Надежда Буранова", "Виктор Гаврилин", "Александр Чекалов", "Алёна Алексеева", "Аркадий Шляпинтох", "Евгений Иванов", "Елена Орлова/Хлопкина", "Косиченко Бр", "Наташа Корнеева"]
Произведение оценили (-):
[]