Дитя, обидевшись, идет в зеленый сад,

на шелкову траву оно ложится.

Его приветствует из поднебесья птица.

Пожалуй, только птицы к нам добры,

по непонятным правилам игры

не требуя от нас прямосиденья,

нековыряния в носу, непенья,

всего, что превращает жизнь дитяти в сущий ад.

Летят по небу синему слоны

белее самой сладкой в мире ваты.

И носороги с бегемотами крылаты

сегодня, и небесное дитя,

обиженное, видно, не шутя –

ишь, губы африканские надуло.

Обижены коровы, козы, мулы,

верблюды виноваты без вины.

Полны обидой табуны коней,

с холмов стекающие в сонную долину.

Трава, согревшись, мягко греет спину.

Коровка божья по листку ползет.

Конечно, все когда-нибудь пройдет.

И взрослые все правы, несомненно,

но как они жестоки и надменны

бывают в вечной правоте своей.

«Свей, птица, мне на дубе новый дом,

дно устели невероятно мягким пухом.

Стань, птица, мне и матерью и другом…»

И птица серою кивает головой,

а желтою – кивает зверобой,

а прочими – все прочие растенья.

Дитя уснуло. Спит и видит сновиденья,

всю жизнь припоминая их потом.