Брёл однажды я ненастной ночью,

По просёлку битый час кружил.
Белый месяц маковку сорочью
Под крыло дрянное заложил.

Ноги, руки - было всё в раздоре,
Горше всех болела голова.
Я тащил с собой такое горе,
Под которым вянет трын-трава.

Вдовий дождик сбрызгивал слезами,
Острыми как свежая стерня...
Вдруг метнулась тень перед глазами
И застыла в шаге от меня.

Глаз коли - такая в поле темень:
Вспомнил аж молитву - верь-не верь! -
И хотя боялся привидений,
Но нутром почуял: это - зверь.

И ладонь неспешно мирным знаком
Протянул, погладив мокрый бок.
Я спросил негромко: - Ты собака? -
Он ответил тихо: - Нет, я волк. -

Вот и всё...И это будет благо
Для души, истаявшей давно.
Полетит казённая бумага
К адресатам, коим всё равно:

"Найден труп бродяги с документом.
Ну, вернее, документ и кость..."
Позабыл себя я и моментом
Гаркнул накопившуюся злость:

- Что же ты задумался, дружище?
Я мослами грудь не берегу!
Жадные вы, волки, до кровищи -
Горло предложить тебе могу!

Мяса хочешь - с этим будет хуже;
Но хозяин я не из невежд:
Сердце вот, укрытое от стужи
Ворохом несбывшихся надежд.

Правдой измочаленная печень,
Истиной промытые мозги...
Но не будь, мой добрый враг, беспечен:
Горе моё тронуть не моги!

Ни к чему тебе в привольном поле
Знать всё то, чем я себя избыл.
Волчья ведь и то не сахар доля,
А иначе ты бы так не выл.

Не держу ни зла я ни обиды.
Только, заклинаю, не тяни!
Ну, а коли заору для вида,
Крепче пасть на глотке мне сомкни!.. -

Только зверь зрачками цвета стали
Зыркнул, уходя, через плечо:
- Вон тебя как люди обглодали!
Поживи, помучайся ещё...

10.03.08г.