Почтовые марки

Мадонна Литта, монна Бенуа,
Билибина берёзки, Васнецова
Богатыри и витязь на распутье,
А рядом, вся в зубцах, Елизавета –
Зубцы короны, зубчики оправы;
А рядом – рог, закрученный в баранку –
Эмблема почты на века, а рядом…
Цветные кольца Саппоро – и лыжник,
Несущийся с весёлого Олимпа…
Всё это марки, давние пришельцы
Со всех краёв неведомого света,
С печатями, в кармашках слюдяных.
Их достают, любуются, мечтают:
А хорошо бы дунуть в гнутый рог –
И гончих подозвать, и зверя
Гнать по полю закатною порой!
Потом обратно, отогнув слюду,
Кладут – и закрывают нежно
Альбом заветный, как учёный – атлас
Во времена Рембрандта или Доу.

Вот здесь они, как будто на кладбИще
Под сенью лип раскидистых могилки,
Могли бы обрести покой, уснуть,
Но нет – их вынимают, вертят в пальцах,
Разглядывают знаки водяные,
Пинцетом щиплют, продают, меняют,
Как века три назад крестьян – помещик,
Какой покой!? Одна неразбериха.
Но странно: всё к гармонии приводит
Один лишь краткий миг воспоминанья…
Как всё само собою за полвека
Устроилось: и день мой, как альбом,
Захлопнет скоро солнечный подросток.

На Неве

А на Неве, и плоской, и широкой,
Волнящееся зеркало лежит,
По берегам строенья отражая.
Особняки в наглаженных мундирах,
Содвинули, как по команде, ряд,
И встали "смирно", отомкнув штыки
Холодных шпилей, продырявив воды.
Меж ними дом, в который заходил
Поэт – беспечно полистать тома,
Окинуть взглядом лавку букиниста,
Учтиво поздороваться с владельцем,
Сложившим руки на груди в замок;
На первой строчке бросить графомана,
Оставить дилетанта на второй,
А критика досужего читать,
Пока не выбьет смех слезу печали
Из серых глаз, с зеленоватой дымкой.
Два раза был я в Городе Петра.
С отцом, гребя, на лодке по заливу
Катались мы, и лужею назвал
Я это нескончаемое море;
Сказал, чтоб скрыть восторженные слёзы…
А во второй, в последний раз – с женой
Моею первой был я – в Ленинграде,
Мы к Блоку заходили на квартиру,
Как в некий храм, где вместо образов –
Любови Дмитриевны облик в рамке,
С копною тёмной, поднятой с затылка
И на макушке убранной в пучок.
Сегодня в девять поутру не стало
Её, тогдашней спутницы моей.

2 июня 2019

Смена-2

Немецкой «Лейки» доблестная смена,
В футляре рыжем: толст кожзаменитель –
И глянцево на солнышке блестит.
О «Смена-2»! Сейчас отец поставит
На нужное деленье диафрагму
И выдержку… Ах, нет наоборот…
Потом – метраж, и отойдёт, и щёлкнет.
И я с сачком, унылый толстый мальчик,
В рубашке-сетке и с сачком на палке –
Как есть, переплыву в иную плоскость,
Минуя линзы чудо-объектива
И чернокожий негатив с белками
Глаз, и бачок-вертушку-лабиринт;
Под лампой я намного увеличусь;
И искупаюсь в ванночке-купели –
И высохну, прилепленный к стеклу.
И серо-белый день надолго ляжет
В альбом семейный с бархатной обложкой.
И Память будет изредка садиться,
И, седенькая, сморщенной рукой,
Как сучья, узловатой от артрита,
Шершавый перекладывать картон,
Из прорезей порою вынимать,
Разглядывая, снимки поколений –
Ушедших и живущих по сей день,
Запечатлённых беспристрастной линзой.