Вагон трясется как утроба,
не ожидая за собой
природы, что стоит у гроба,
как у креста городовой.

Мы все рождались с мятной коркой
и лукоморьем впереди,
и жгло глаголами под коркой
недетской раны на груди.Но деготь совестной удачи
не замыкает слуха нам,
а ведь могло бы быть иначе,
когда бы и смеясь, и плача,
припали мы к Его стопам.