Дитрих Бонхёффер

Чадит свеча, по стенам склизский пот,

просачивается сквозь потолок сукровица,

ты ждешь, вот заскрипит в петлицах эшафот,

встающая заря затеплится на лицах.

Не выведут тебя ни на гору, ни в сад,

ни на берег реки, где гильгамеш купался,

любовь к другим всегда для нелюбящих - ад,

а ты поверил в свет и верою купился.

На пряжке офицера - слабый блик,

и череп в основании горы,

А выведут тебя как запрещенный лик,

как пешку в основании игры.

По стенке во дворе тропинка муравьев.

В углу, где красный щебень и окурки,

плющ вьется, к неизбежному готов,

из- под земли до верха штукатурки.

Не жди в тот самый миг

ни вспышки, ни огня, ни судного прощения, ни слова.

На стенке во дворе лишь трещина, и сдвиг

к полету от гнетущего земного

притяже...

  Мать Мария

Слава Богу, есть музыка,

шепоток чистоты,

Для небесного узника

Есть земные черты,

Стирка, штопка на рынке ли

В полмонетки рассвет,

Черный хлебушек скрынками,

Плат в чаду сигарет.

Вышивала да нянчила,

Расплескалась вода,

Ненаглядного мальчика

Увели в никуда.

Дочка первая в облаке,

А вторая - нигде,

В человеческом облике,

На полярной звезде.

Нищий прячется в подполе,

Иудей - у креста,

Тени черные слопали

Для спасенья места.

Равенсбрюка проклятие,

Разве в гибели - цель?

И звезда над распятием

И любовь, и Лурмель.