Пришел мужчина к женщине, она

все поняла без слов и молча в спальню

прошла покорно, как в исповедальню,

легла в кровать, не выпивши вина.

Легла послушно, угадав на сто, 

что гостю слов не нужно, как и, впрочем,

высоких чувств, которыми клокочем,

но выбираем тело если что. 

А тело пышет и со стоном ждет,

чтоб с чувством мяли, чтоб ласкали бодро,

чтоб в ребрах хруст, чтоб ощущали бедра

ладоней распаленных огнемет.

Но все прошло без рук и синяков

на ляжках, — чуть разделся, как Емеля,

слегка прилег, не выпустив портфеля,

чуть обмочил, зевнул и был таков. 

Ушел к жене, с кем рай и без «Порше». 

А женщина вино достала к спарже.

Но сколь ни выпей хереса, все так же

херово на истрепанной душе.

Душа — не тело. Тело не вини!

А для души — налить в бокал и плакать

и счастьем грезить, и слезливо вякать:

  — Какие всё же сволочи они.