Обложка книги Юрия Галича авторской работы
Удивительный край – Полесье!..
Если взглянуть на карту генерального штаба, сохранившуюся случайно от Стохода и прорыва под Луцком[1] – ни малейшего белого пятнышка, всё покрыто сплошь зеленью и ультрамарином… Другими словами – лес да болото, с омутами, с трясинами, с зловещими окнищами, в которые – поминай, как звали! – можно нырнуть с головой на три сажени…
Короче, я был уверен, что буду бить уток с крыльца доброславской усадьбы, что рябчики будут садиться на крышу дома, а дикие козы – «козля», щипать капусту и кукурузу на огороде.
Ничего подобного!
Как ошибочны наши иллюзии!
Кочек, правда, бывает не мало, но по случаю засухи, все чируки[2] и крыжаки[3] подались сейчас куда-то на юг, за реку Припять.
За рябчиками или, как их здесь кличут, за «оборками», а также за слонками[4], тетеруками[5] и прочею птицей, нужно походить по лесу не версту и не две.
Что же касается коз – не то, что на огороде, не увидишь их теперь и в Тужиковом Болотце, в котором, всего два года назад, бегали, как вороны на пашне.
А про крупного зверя, про медведей, лосей и кабанов – «диков», лучше не говорить. Словом, ничего нет, абсолютно, кроме лис и волков!..
– Где причина исчезновения благородной полесской дичи?
– В культуре!
– В интенсивной культуре, милостивые государи и государыни!
Ах, будь она неладна, эта культура, которая вырубает леса, осушает болота, занимается мелиорацией и запашкой новых пространств бараболи и бульбы[6], той самой бульбы, про которую поётся в полесской песенке:
«Бульбу варють,
Бульбу жарють,
Бульбу парють
И пекуть!..»
Из края в край, куда ни посмотришь, только и есть, что картофельные поля, да жито[7], да озимая рунь[8], да бобовый лупин[9]… Или жиденький ржавый лесок с сыроежками… Или лонки[10] с кислой травой, которую не трогает полевая скотина…
Скучно с охотничьей точки зрения!
Чрезвычайно скучно!
Нет, культура и лес – два ядовитых противоречия, которым не сойтись на компромиссе…
* * *
Однако решено всё же попытать счастья на коз.
Дядя Валерьян Львович – великий комбинатор, мужчина коммерческой складки и выразительной внешности, на сто пятьдесят кило чистого веса, два бывшие пажика его императорского величества – Яша и Дима, неукротимый анекдотист и спец по женским болезням – доктор Заржецкий, и бывший деникинский прапор – хохол Подгорный, обсуждают за ужином план предстоящей кампании.
– Первое орудие – пли!
Раздается дядюшкина команда, и батарея переходит на ураганный огонь. Шесть баночек под жареные сыроежки с лучком – нормальная порция. На столе поёт самовар. Весело хрипит в углу радио, связывающее нас с внешним миром, передающее то московские достижения на фронте «Агитпросвета», то классическую серенаду Тозелли[11] в исполнении лиссабонского симфонического оркестра, то последние сплетни варшавского агентства.
Но трещит телефон.
– Алло!
– Слушаю!
– Кто говорит?
Яша, красавец-пажик его величества, с изумительным фамильным топазом на мизинце правой руки, отрывается через минуту от трубки и с вопросительным видом сообщает:
– Пан Бембновский приглашает на волков!
Наступает продолжительное молчание.
Потом начинаются споры, противоречия, разнообразные про и контра, затягивающие разрешение основного вопроса. В каждом плане кампании есть свои плюсы и минусы, есть защитники и противники, и спор готов затянуться до бесконечности.
Дядя Валерьян Львович молча выслушивает все доводы, глотает сверхкомплектную рюмку и, поиграв жилетной цепочкой, заключает категорическим, не оставляющим сомнения, басом:
– Своих коз завсегда успеем набить!.. Рассуждая с логической точки, предлагаю ехать за чужими волками!..
* * *
Вот, когда ценишь удобства хорошей американской машины «Додж», в тридцать пять лошадиных сил!..
Полесские дороги созданы специально для автомобилей, и созданы при этом руками природы.
Это не гудронированное шоссе Сингапура или Гонгконга[12], и не асфальтовый паркет Курфюрстенштрассе, и даже не плитняк рижского бульвара Свободы.
Это – полесский песок, обыкновенный песок, к которому, от сотворения мира, не прикасалась лопата. Но песок изумительно плотный, чистый, как развесной сахар, белый, как мука-крупчатка или поваренная соль…
Идеальный песок!..
Уже давно проскочило Тужиково Болотце и Фурманова Нивка…
А вот и Солоденьки Лесочек, Волчий Остров, Поповая Поросля…
Ближе и ближе несётся изумительная машина к сборному пункту, к лесной деревне Речки, которая уже виднеется на пригорке, между зелёными лонками, смётанными стежарами[13] и низкими поплавами[14], которая разметалась огородами и серенькими полесскими хатками на полторы версты и ожидает званых гостей…
Машина фыркает и подлетает к большой избе, окружённой любопытствующей толпой, егерями и поплавнычими, с самопалами, перевязанными бечёвкой, с трещотками и дубинами, с гончаками[15] Мурзой и Зеем, с лукавым мужицким хохотом, с широкими девичьими улыбками, с своеобразным полесским жаргоном:
– Паночку!..
– Немашики!..
– Я яму ге, а ён мине ге!..
Ещё минута – и вельможный пан Станислав Бемб на Бембнове-Бембновский – удивительная фамилия! – выходит из сеней и обменивается плотным рукопожатием.
На нём серый спортивный костюм, зелёная охотничья тиролька[16] с тетеревиным пером, толстые икры в жёлтых чулках. А нос, удивительный нос, спелый, как баклажан, и лоснящиеся от сытой жизни щёки, с седыми шляхетскими усами, дополняют цветовую симфонию до полного спектра:
– Мóе ушанованье, панове!
* * *
Утро, ясное и погожее, чуть подёрнуто полесским туманом.
Вот-вот из-за синего леса, глянет красное солнце, разгонит туман и червонцем вспыхнет на небе.
Вчера делали проверку – подвывали волков. Молодёжь тотчас отозвалась тонкими голосами – ууу-ууу-ууу…
Тихо, нищечком[17], без лишнего шума, с собаками на смычке, двигаются загонщики. Охотники с главными егерями, Самуйликом и Тимохой, становятся на номера.
Я стою на дороге, в моховом редколесье, прислонившись к сосне… Обстрел идеальный!.. Кругозор прямо на ять!.. Солнце чуть бьёт в глаза, из-под кудрявых ёлок… В руках маленькая «двадцатка», с умеренным чоком, работы французского мастера Лебо… В правом стволе – крупная заячья дробь, в левом – картечь… Указательный палец на спуске…
Ах, какое это великое наслаждение снова сжимать ствол безбурковой «двадцатки», после винтовки со скользящим затвором!
Сказка и миф!
Поэма, не имеющая названия!
И я вперяю взор в зелёную чащу, буравлю близорукими глазами валеж, вереск, гнилое багно[18], и вспоминаю старую поговорку:
«На ловца и зверь бежит!»
* * *
– Тах! – прогремел далёкий сигнальный выстрел, отдался в лесу и пошёл гулять по просторам.
И тотчас визгливо запели Мурза и Зей, затрещали трещотки, ожил, загудел, загремел сотнями голосов притаившийся полесский лес.
Сердце колотится от волнения. Глаза прикованы к чаще. Пальцы судорожно обхватывают ружьё…
Выскочил заяц…
Выскочил, присел на кочке, поводит ушами, пытливо смотрит в упор…
Бить не годится, чтобы не отпугнуть волков.
Пролетела над головой пара рябков, один за другим, и села сзади на ёлочке.
Вынырнул лис, внезапно на единственное мгновенье, повёл лукавою мордочкой и круто повернул бешеным ходом назад…
Внимание напряжено до предела.
Я гляжу перед собой и одновременно вижу, как сосед справа, дядя Валерьян Львович, подымает ружьё. Он поднял его, приложился и вновь опустил.
И тотчас гремит выстрел Яшиного «Пердея»[19], чёткий и ясный, как удар грома в солнечный день:
– Боммм!
Загонщики ближе и ближе.
Уже видны отдельные фигуры и лица полещуков[20], прокалённые солнцем и ветрами, изъеденные полесским туманом и самогоном, с острыми лесными глазами, с путаной гривой, с почерневшими от махорки щербатыми корешками вместо зубов, в рваных кафтанах, онучах, лаптях, прикрученных верёвкой к ногам.
Загон прекращается, и я досадую, что не выпало на мою долю охотничьего счастья, что, кажется, зря пропустил и зайца, и лису, и пару рябков…
Но что-то есть…
Загон не впустую…
Это, без сомнения, Яша грохнул по волку из своего славного английского дробовика…
* * *
В самом деле, окружённый загонщиками, на дороге лежит трофей – не переярок[21], а старый самец, огромный, костистый, с могучими лапами, с серым пушистым хвостом.
Высоко стояло полесское солнце.
Пахло смолой, богуном[22], дурищей[23], пряными ароматами леса.
И звенел волчий смех…
Доброславка. 1928
[1] Имеется в виду Брусиловский (Луцкий) прорыв – наступательная операция Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А. А. Брусилова во время Первой мировой войны.
«Дивизии, в которых служил Юрий Иванович <Галич>, воевали на участке Юго-Западного фронта. Успехи начального периода войны сменились пораженьями в 1915 г. Произошла смена командного состава, и командование армиями фронта возглавил один из самых талантливых полководцев 1-й Мировой войны генерал А. А. Брусилов. Это его армия в 1914 г. заняла города Галич и Львов, за что командующий был награждён двумя орденами св. Георгия. <…> В октябре 1915 г. он <Ю. Галич> принял командование 19-м драгунским Архангелогородским полком, тем самым, что квартировал в Митаве (совр. Елгава – Прим.ред.). С этим полком он участвует в знаменитом Брусиловском прорыве. <…> За мужество во время этой знаменитой атаки полковник Гончаренко <Галич> был награждён Георгиевским оружием». – Ф. Талберг. Ю. И. Гончаренко-Галич // Рижский библиофил. Рига, Анатолий Ракитянский, 2003. С. 63 – 75.
Псевдоним Юрий Галич обязан своим происхождением названию города Галич, в штурме которого принимал участие в составе 7-й армии под командованием генерала Д. Г. Щербачёва полковник Ю. И. Гончаренко. – Прим. ред.
[2] Нам не удалось установить, о каком животном идёт речь. Здесь и далее – Прим. ред.
[3] Крестовка ж. или крыжак, лиса с бурым крестом (как крестоватик) по рыжей шерсти // Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля.
[4] Слонка — вальдшнеп.
[5] Тетерук – тетерев.
[6] Бараболя и бульба – картофель.
[7] Хлеб (рожь) на корню.
[8] Тавтол. Рунь – озимые всходы.
[9] Тавтол. Люпин (Lupinus) – «волчьи бобы».
[10] Лонка – луг.
[11] Тозелли, Энрико (1887 – 1926) – итальянский пианист и композитор.
[12] Так у Ю. Галича.
[13] Стежар – дуб.
[14] Поплава – болотистое место у водоёма.
[15] С гончими.
[16] Шляпа с невысокой тульей и небольшими полями.
[17] То же самое, что нишком – тихо.
[18] Багно – топкое место, болото, также – багульник.
[19] «James Perdey & Sons, Ltd. London» – марка охотничьего ружья.
[20] Название жителей Полесья.
[21] Молодой волк от одного до двух лет.
[22] Богун – багульник.
[23] Сорная трава.
Альманах «Тредиаковский». 31.01.2010.
Публикуется по: Юрий Галич. Волчий смех. Рига: «Грамату драугс», 1929. С. 7 – 14.
Републикуется впервые. Подготовка текста © 2010 Наталья Тамарович.
Комментариев пока нет. Приглашаем Вас прокомментировать публикацию.