В 15-ой...*

Пустынны улицы в начале года,

советский отсыпается народ.

И наступившего, пока что нищеброда,

никто всерьёз не признаёт.

А тем царям, что Новый, Старый –

их за руку Звезда вела...

Его вязали санитары.

Тогда вовсю сульфа** цвела;

и с верой в гуманизьму строя

главврач решил: «...перекуём!»

Их на дежурстве было трое,

в халатах белых бугаёв.

Восток в окне казался раем;

мне по-соседски было жаль:

ему вкололи… Тут же, с краю,

лежал отказник Розенталь.

В палате тёмной, как в пещере,

играл по стенам зайчик-блик.

В его Христа никто не верил,

в беззвучный с болью сердца крик:

Христос родится этой ночью...

Он как-то вздрогнул, задышал,

распятый тряпками воочью –

свидетель истины молчал.

И мы, напуганные этим,

смотрели на его глаза,

впервые, может быть, в ответе –

за что? – Он плакал, и слеза

скатилась на подушку. Рядом

блик сторожил, готовый взмыть.

И Розенталь с еврейским взглядом

изрёк: там точно чуду быть!

И светом вспыхнула палата,

пещера – если не чертог;

мы, видев чудо, виновато

смотрели на Него... Не мог,

спелёнут, шелохнуться,

да и зачем было ему.

С Хароном чтоб не разминуться,

несли в простынках потому.

В конце того же коридора

те санитары ждали нас,

перехватили без укора

из наших рук. – Четвёртый час

мы провожали этой ночью.

И, видимо, дошли цари,

и пастухи, и уже точно

мы с Ним родились до зари.

* Псих. б-ца №15; 13 отд. КГБ; 1981 г.

** Сульфозин

Борис Лазарев, 2025

Сертификат Поэзия.ру: серия 2362 № 187120 от 10.01.2025

0 | 0 | 72 | 24.01.2025. 03:32:04

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []