почти Рождественское.

Молоко – до касания с небом,
с кракелюрами черных стволов:
нарисован декабрьский ребус
потрясеньем небесных основ.
Занесло и поля, и станицы,
позаброшенных пастбищ горбыль –
словно семечки, черные птицы,
пересыпали снежную пыль.
Ухватившись за кромку сарая,
смертнобьющийся Лаокоон –
паренёк Ставропольского края –
трёхлитровку несёт с молоком.
Молока – до краёв – хоть залейся,
но коровы из теплых хлевов
всё мычат, окликаясь, до леса,
где все явственней тройка волхвов.
Наш автобус – хранитель обочин.
Наш возница – отнюдь, не Харон –
проплывает сосредоточено
пересыпанный сахарком
указатель на Сочи и Нальчик,
(где магнолия, знаю, цветёт).

Мы уехали дальше. А мальчик
 молоко всё несёт и несёт…