Чайки слетели с ума: по-кошачьи орут,
щелкают желтыми клювами – были бы зубы,
всех разодрали бы в клочья. Уходит на убыль
день – хромоногий, сосновый
– и ты, значит, Брут.
Вдоль по-блатному отвисшей Онежской губы
пенится море, белея от птичьих балясов.
Словно монахи, деревья в изношенных рясах –
в хвойных прорехах чернеют хребты и горбы.
Зреет брусника в лесу – налетайте, кто смел:
катятся белые волны – голодные спазмы -
штучно,
горстями,
 в себя.
Мох окрасится красным –
здесь за двуногого - карцер,
за чайку - расстрел.
Живы не хлебом единым - одной бечевой,
связанной мертвым узлом в соловецкие четки.
Кости – слова ежедневной поверки-речевки,
шепотом, в спину, взахлеб.
Как-нибудь.
Ничего.

***
В Беломорье белый слон,
выходите на поклон:
ты – на ягоды в леса,
ты полезешь на леса,
на могилы – ты и ты-
выкорчевывать кресты:
поросли корнями, гля,
крепко держит их земля.
Ты – в больничку, ты – вдогон,
ты сегодня выйдешь вон.